Вне всяких сомнений, в дверь старенького кирпичного вокзала только что вошла Дикарка.
Это точно была она.
Без Провалов и запрятанных во мне воспоминаний, без дежурства у подзорной трубы, без предчувствий. Словно что-то свыше вытолкнуло ее из леса ко мне в руки. Не стоило беситься из-за того, что обыск квартиры певца прошел впустую, — я просто не видел всей картины, не знал глобального замысла Вселенной. Я должен был поехать туда, чтобы, возвращаясь, наткнуться на Веру.
Если подумать, если прикинуть ее маршрут, все не так уж и странно. Допустим, после встречи с Охотниками беглецы вскоре спешились — на кой им привлекать внимание, гарцуя по дорогам? А затем вместо автостопа по трассе, где их поджидали Охотники, предпочли пройтись через лес. Тогда к этому времени они вполне могли оказаться где-то в этих местах.
Все еще ошарашенный, я выхожу из машины, позабыв объяснить Лесс, что происходит. Не отводя взгляда от вокзала, захлопываю дверь машины.
Сначала иду, потом бегу к железной дороге. Срываюсь с насыпи и налетаю коленом на торчащую из земли железяку. Вскакиваю, совершенно не чувствуя боли.
Наконец добираюсь до перрона. И вот я вижу ее — идет, рассовывая по карманам мелочь. В руках — пакеты с фруктами и чипсами.
Бедная моя девочка… Она совсем исхудала. Бровь рассечена. Лицо и руки в укусах, будто ветрянкой заболела. Смотрю на нее и понимаю, что во мне не осталось ни капли сарказма. Я просто безумно рад видеть ее. Я ее дождался.
— Привет, Дикарка… — вырывается само собой.
Наверное, учитывая обстоятельства, тон нужен другой, но получается так, как я чувствую, — этой бессмысленной погоне пришел конец. Мне больше не нужна моя способность, не нужно выбирать между Верой и вечной жизнью в Провале. Дикарка рядом, в моих руках. Ну, почти. Я невероятно рад — да я счастлив! — видеть ее, вот так, близко — не на фото в портмоне, не в подзорную трубу, не убегающей от меня.
Вера узнает меня по голосу еще до того, как поднимает голову. Но вот мы встречаемся взглядами — и я словно в нокаут улетаю. Вера вовсе не рада меня видеть. В ее глазах даже нет той приятельской теплоты, которую я ощутил в магазине.
Да она боится меня!
Этот чертов Волк промыл ей мозги!
Но я все еще улыбаюсь. Вернее, уголки моих губ все еще приподняты.
— Ты как будто и не узнала меня… — Я подхожу ближе. — Эй, все в порядке?
Она отступает, прижимая к себе пакеты с бинтами и чипсами — бинты и чипсы?! — и машинально оглядывается. Точнее, делает попытку, но заставляет себя остановиться. Не хочет его выдавать. Значит, Волк ждет ее в лесу.
Так вот в чем дело. Она не боится меня, она боится за Волка. Волнуется за своего зверька, за зверодуха, который пропускал ее волосы сквозь пальцы. Что еще он с ней делал? Тыкался в ее шею, чтобы щенячьим носом учуять еще больше ее запаха? Стягивал шлейки лифчика, чтобы запустить под чашечки свои лапы? Приспускал на ней джинсы, повернув к себе спиной?
— Леша, у тебя кровь… — слышу ее встревоженный голос и, к счастью, образы исчезают.
К черту кровь! Какое мне до этого дело?
Ты моя! Я слишком долго позволял тебе выбирать. Не замечать очевидного. Играть со мной. Но теперь ты моя. Если хочешь, я заслужил это право обладания. Потому что был готов заплатить за него жизнью. И это не просто слова.
Слишком много свободы — это та же тюрьма. Та же клетка, из которой не выбраться. Думаешь, что знаешь дорогу, а на самом деле идешь по кругу. В твоем невнятном, мрачном, депрессивном мире никогда ничего не изменится, Вера, пока я не перестану тебе поддаваться. Вот я ждал, не торопил тебя — и что вышло? Теперь ты в тупике. Теперь у тебя не мозг, а любовная каша. Это даже не тупик. Это пропасть. Поэтому сейчас ты пойдешь со мной. Больше ни один мужчина, ни одно существо в мире не дотронется до тебя. Ты будешь под моей защитой.
Все это я произношу про себя, а вслух спрашиваю:
— Ты ранена? — хотя вижу, с ней все в порядке.
Она сглатывает ком в горле. Качает головой.
— Просто эти битны… А это что? — я усмехаюсь и вроде как шутливо отбираю у нее шуршащий пакетик. — Чипсы? Со вкусом крабовых палочек? — изображаю величайшее удивление. — Ты же их терпеть не можешь! — выбрасываю пакет в мусорное ведро. Но Вера, кажется, даже не замечает этого. — Пойдем же! У меня в машине пара первоклассных сэндвичей. А в сорока минутах отсюда есть кафе, где готовят такой шашлык из баранины!.. — я прикрываю глаза и с наслаждением втягиваю воздух, словно и в самом деле здесь пахнет не мазутом, а сочным, только что приготовленным мясом. — Уверен, со мной ты надолго забудешь о чипсах.