Они все шли и шли. Двинн был, без сомнения, прав, когда говорил, что Зал Врат – не пик искусства и мастерства Подгорных мастеров. Граф де Нот видел такие палаты, что, он был уверен, будут сниться ему до самой смерти.
Чего только стоил Зал Славы, или «Гарнен-Дар», на языке Ахана. Для того чтобы попасть в него, нужно было спуститься по Стопам Героев, которые, кстати, складывались из удивительно красивых волшебных ступеней, висящих над глубокой пропастью – делаешь шаг, и тебе прямо под ноги из непроницаемого мрака выступает ступень, еще шаг – следующая ступень, и так далее, пока не закончится пропасть. И на каждой появляющейся словно из воздуха плите черными рунами по белому мрамору были высечены прямые, как меч, имена древних гномов. Двинн рассказал, что каждая ступень посвящена одному из великих Подгорных витязей старины.
Стопы Героев вывели путников к упомянутому Гарнен-Дару – настолько огромному залу, что Ильдиару сперва даже показалось, будто они вышли на поверхность под ночное небо. Вершины гигантских колонн, похожих на башни, терялись в сумрачной дымке, и сквозь тьму невозможно было разглядеть ни намека на потолок. Зато где-то в вышине белыми алмазами поблескивали рукотворные звезды, сотворенные гномьими мастерами. Со всех сторон, выдернутые из мрака белым огнем большого фонаря, которым Двинн освещал дорогу, выплывали невообразимой красоты статуи, отлитые из золота, серебра, высеченные из мрамора и даже из простого камня, но от этого не менее прекрасные. Статуи изображали Подгорных Королей гномов, ужасных демонов, крылатых драконов, были там и существа, совершенно незнакомые графу де Ноту. И это было только начало пути…
Они продолжали идти дальше, и у человека перед глазами постепенно все начало сливаться. Тоннели, лестницы и окружающие стены превращались в одно сплошное марево. Те проходы, которые они сейчас преодолевали, мало походили на завораживающие и захватывающие дух галереи в начале их путешествия.
Вдали показалась очередная каменная дверь. Ее украшал причудливый барельеф, но на расстоянии он казался всего лишь переплетением тысяч замысловатых линий и росчерков. Когда гном и человек подошли поближе, Ильдиар наконец смог разглядеть украшающую дверь картину.
Тонкость выполненной работы приводила не то что в восхищение, она накатывала целым валом неописуемого потрясения. Рыцарь позабыл об усталости, о голоде, вообще обо всем на свете. Можно было разглядеть мельчайшие детали разразившейся великой битвы, изображенной гномьими мастерами. Чудовищные стальные гиганты в жестокой смертельной схватке сошлись со смутными тенями-вихрями, облеченными в человекоподобные образы. В сером небе неведомого мира ветвистыми росчерками били молнии, казалось, до того, чтоб разверзлись небеса, оставался всего какой-то миг. Тяжелые громады туч наваливались удушающей ношей на обреченную землю, а в самом центре в поединке смерти сошлись две фигуры, четко выделяющиеся из кровавой панорамы всеобщего побоища: мужчина и женщина – две изначальные противоположности скрестили оружие под пылающими небесами погибающего мира.
Обнаженный по пояс мускулистый мужчина-гигант с длинной, развевающейся на ветру бородой сжимал в руках огромный окровавленный молот; такой же молот был вытатуирован и на его широком плече. Его противница, невероятно красивая, но при этом смертельная и безжалостная, как само время, молодая гибкая девушка с длинным копьем в руке изогнулась, будто прильнувшая к воде стройная ива. Ветер не щадил ее длинные волосы, и они развевались за ее спиной, как два гигантских серых крыла.
Мужчина и женщина – такие разные, но в то же время в них ясно читалось что-то общее, родственное. Не прошло и мгновения, как Ильдиар понял, что же именно: и у него, и у нее на лице застыло одно и то же выражение… выражение абсолютной ненависти друг к другу…
Гном кашлянул за спиной человека, отрывая его от созерцания этого шедевра, затерявшегося в глубинах королевства Ахан.
– Этот барельеф называется «Расхождение», – сказал Дор-Тегли. – Великая битва на холме Азурах-Арибе, во время которой были оборваны жизни богов. Они, эти самые боги, обманутые Бансротом, направили оружие друг на друга, несмотря на то, что были супругами и горячо любили друг друга. Они собрали свои армии и встретились на этом холме. От эха их поединка стонала земля, а небо грозило упасть. Сорвавшаяся с цепи погода, вырванная из крепких рук своих хозяев, бушевала вовсю. А Бансрот Полудемон смотрел на все это и смеялся.
– Но что остановило их? – завороженный самой историей не меньше, нежели барельефом, спросил Ильдиар.