Все эти чувства наполнили душу Безымянного. Должно быть, они достаточно ярко отразились в его глазах, потому что брат Раввас тут же покивал каким-то своим мыслям. И только здесь Картнэм понял, что ничего удивительного и нового этот монах не увидел – та же истерическая обреченность, что возникает на лице всех приговариваемых к смерти. Должно быть, он уже устал от подобных взглядов. Кто знает? Никто, кроме, пожалуй, самого брата Равваса, младшего служителя Хранна.
В ответ на предложение исповедаться старик, молча покачав головой, двинулся дальше. Священник опустил глаза долу, мол, ничего иного и не ожидал. Картнэм начал подниматься по ступенькам. Шесть ступеней. Шесть шагов к собственной бесславной гибели. Никому не понять, с каким трудом дались ему эти шесть шагов. Но он прошел их. Ни разу не споткнувшись, он поднялся на залитый человеческой кровью помост и остановился на краю. В дальнем углу стояла превосходная коллекция сапог, которые теперь стали собственностью ката.
Палач смотрел на него из прорезей в традиционном красном колпаке и, как водится, точил инструмент казни. Топор был огромен, на тяжелой железной ручке, но «мастер воротника» легко держал его в одной руке, время от времени поглядывая с торца на блестящее лезвие. Методично, раз за разом он проводил точильным камнем по и без того острой кромке. Звук отдавался в ушах Картнэма, как скрежет чьих-то когтей по крышке его гроба. За спиной палача двое стражников оттаскивали в сторону изрубленный в щепки пень. Сколько же смертей увидело сегодня это дерево? Сколько душ улетело в небеса вместе с чернокрылым посланцем с его исщербленной поверхности?
Картнэма подтащили к центру помоста. Охранники бросили пень вниз, оттуда им подали новый. Они водрузили его на место прежнего. Затем служители порядка грубо поставили старика на колени и положили его голову на пень. Совсем не считаются с возрастом, нахалы! Толпа за решеткой заорала с новой силой. В такие моменты начинаешь осознавать, что разорвать их всех на кусочки, и палача, и стражников, и зевак, алчущих чужой смерти, как мог сделать (но, к сожалению, не делал) оборотень Ррайер, было бы очень даже справедливо.
Палач отложил в сторону точило и поудобнее взялся за ручку топора. Картнэм прижался щекой к теплому дереву. Хороший пень. Дерево, недавно спиленное…
Убийца, служащий закону, вознес топор над головой и, задержав на мгновение свой инструмент в замахе, с резким выдохом с силой опустил вниз, на шею скованного старика.
Недавно спиленное… Пень помнит жизнь. Кровь устремилась по жилам, гонимая знакомым чувством. Кожа превратилась в сотни тысяч пор, вдыхающих жизнь…
Лезвие топора остановилось в каком-то дюйме от шеи Картнэма, так что старик даже ощутил горячее дыхание стали на своей коже. Выросший из пня толстый зеленый побег нежно обвил шею и остановил смертоносный металл. Палач недоуменно посмотрел на лезвие. Живое существо, которым некогда был этот пень, не захотело обагряться кровью и вложило в росток всю силу и мощь, отведенную ему некогда землей, а следующий побег обвился вокруг рукояти топора и после недолгой борьбы отшвырнул его далеко в сторону. Из пня вырастали все новые и новые ветви, плотно обвивая тело Безымянного.
Волшебник разогнулся и встал с колен. Пня уже не было, зато вокруг него колыхалась надежная броня из ветвей и корней.
К плахе поспешили стражники, на ходу обнажая мечи. Старику совсем не хотелось их убивать – терять силу в такой момент он не мог. Но, слава Хранну, и не пришлось. Двое охранников, что привели его на казнь, что-то спешно объясняли начальнику караула.
Вскоре тот подошел к помосту, один и без оружия.
– Ты говорил стражникам, что ты маг Живой Природы и посох твой, – он скорее сообщал, чем спрашивал, но Картнэм все равно кивнул в ответ. – Ты смог это доказать. Оправдан. Мы будем искать вора, укравшего твой посох.
За решеткой из притихшей толпы метнулась куда-то в сторону фигура в затасканной коричневой рубахе.
За поисками вора стражников, выделенных Картнэму, застиг вечер. Целый день маг и его помощники бродили по следам похитителя посоха от самого лобного места. И вот, наконец, преследователи настигли этого парня у восточной стены Хианских укреплений. Темнота переулков слегка пугала. Несмотря на летнее время, прохладный ветер пронизывал до костей, а тучи, нависшие над городом, грозили поздним прохожим, всем тем, кого дела либо отсутствие оных выгнали под вечер на улицу, ливнем, причем затяжным и непременно с громом и молниями. Бр-р… Так что почти все здравомыслящие горожане Хиана уже сидели по своим уютным и теплым и что не менее важно – сухим домам. Но были все же и те, кто в наступающую непогоду разгуливал по улицам. Среди прочих и Картнэм, все еще злой от воспоминаний о минувшей собственной казни и от холодного ветра в придачу. Стражники не выглядели веселее него, поэтому, когда погоне пришел конец, все были необычайно этому рады.