Посеревший лицом Билли невидящими глазами водил по толпе.
То тут, то там мелькал Джефферсон. Иногда он подбегал ко мне и докладывал, что того самого извозчика не видно.
Сверху на нас тревожно смотрел Дедуля Томпсон. Я поймал его взгляд и отрицательно покачал головой.
Когда приехавшие со встречающими начали рассасываться, и на пароход, мешая разгрузке-погрузке грузов, потянулись отъезжающие с провожающими, Джефферсон подвел ко мне средних лет негра, костюм на котором был лучше моего новоорлеанского, но до миссурийского малость не дотягивал.
— Мистер Миллер, это Сэм Лоусон, — доложил Джефферсон. — Он всех извозчиков в городе знает.
— Кому еще ты раззвонил, что я ищу извозчика? — спросил я с досадой. — Уже весь город в курсе?
— Я что — совсем без понятия? — обиделся Джефферсон. — Сэму тоже лишние разговоры о извозчиках не нужны.
— Случилось что, сэр? — с достоинством спросил Сэм.
Как я понял, Лоусон владел конюшнями и каретным двором на Третьей улице, и половина извозчиков города брала у него свои транспортные средства в аренду. К независимым перевозчикам Лоусон внимательно присматривался: конкуренты, как-никак. И городские пересуды о том, что кто-то из извозчиков убивает пассажиров, его бы не обрадовали, так что мы обсудили с ним проблему вполне конфиденциально.
— Кто из белых работал в прошлый пароходный день, а сегодня нет? — Сэм оглянулся на площадь, как будто извозчики там стояли парадным строем. — Джимми Чайлд подрядился в обоз до Форт-Гибсона. Джосайя Перкинс в запое. Из наших арендаторов Гофмана сегодня нет, но как раз после того пароходного дня его дочка приходила, сказала, что у него поясницу прихватило, ездить он не в состоянии.
— Ага, дочка, — отметил я. — Взрослая?
— Вполне, — подтвердил Сэм. — Около двадцати пяти, точно я не знаю.
— А у двух других взрослые дочери есть?
— Джимми самому еще тридцати нет, и он не женат. Перкинс вдовец и живет один. Кажется, у него сын где-то в Колорадо.
— А этот Гофман где живет?
Сэм объяснил. Получалось, на южном краю города, около дороги на Гринвуд.
— Вроде же там негры живут, — неуверенно пробормотал я.
— Негры к западу от дороги, за рощей, — объяснил Сэм. — А Гофман — по восточной стороне дороги последний дом, там до негритянского поселка чуть не четверть мили.
Я поблагодарил Лоусона и отошел к Джейку.
— А не познакомить ли тебе сына Бетти Сайкс с Дедулей Томпсоном? — спросил я.
— А ты? — тревожно спросил Джейк.
— А мы с Логаном съездим посмотрим один домик на окраине.
— Ага, — сообразил Джейк. — Только вы поосторожнее там.
— Не-не, мы только посмотреть, — объяснил я.
— Ясно-ясно, — кивнул Джейк. — В длинном ящике я оружие положил, вдруг пригодится.
— Кто из нас квакер? — риторически вопросил я и позвал Логана за собой.
Дедуля смотрел на нас со своего балкона. Я показал ему на Джейка, который вел совсем расклеившегося Билли к отелю, и полез в фургон. Вслед за мной запрыгнул Джефферсон.
Вести наше транспортное средство я доверил Логану: у него это явно лучше получалось, чем у меня.
Надо сказать, дорога между ванбюренской переправой и нашей переправой через Пото (в просторечии «южная дорога») идет практически параллельно расчерченным по линейке улицам Форт-Смита и в какой-то момент превращается в Одиннадцатую улицу, потом слегка искривляется, снова становится Южной дорогой, потом еще раз слегка искривляется и впадает в Пото-Авеню. В том месте, где Гринвуд-роуд пересекается с пустоватой Одиннадцатой, находится два магазина, парикмахерская и два салуна (место здесь оживленное, хотя до Гаррисон-авеню в районе почты не дотягивает), а дальше к югу стоит несколько домиков — и город заканчивается.
— Вот этот дом, — возбужденно зашептал Джефферсон.
— И что теперь? — спросил Логан.
— Сиди здесь, — тихо сказал я и выпрыгнул из фургона.
Дом стоял тих и безмолвен, даже собака по двору не бегала.
— Эй, хозяин, — крикнул я, сам еще не представляя, о чем говорить с людьми, которые живут здесь.
Никто не откликнулся. Я потрогал дверь: заперто. Окно забрано деревянной ставней-жалюзи, сквозь нее мало что разглядишь. Забор вокруг дома был скорее символический: столбики еще стояли, а вот прибитые поперек тонкие бревнышки где отвалились, где посгнивали… ясно было, что хозяйством никто не занимается: двор зарос сорными кустиками, крыша над сараем обвалилась, огорода нет. Сам дом немного подновили, правда: то здесь то там видны были приметы недавней работы плотника. Впечатление создавалось такое, что люди недавно вселились и только начали обживаться в порядком запущенном строении. Я прошел сквозь забор во двор и обошел дом. Перед задней дверью был навес, образующий что-то вроде веранды, рядом натоптана в сорняках полянка, посреди которой располагалась импровизированная печь — просто каменная стенка вокруг кострища.