— Что такое тиньон? — спросила одна из женщин-северянок.
— Возможно, вы видели это на негритянках — платок, особым образом повязанный на голове, — объяснила миссис Кларк.
«Портрет Бетси» работы Франсуа Флейшбейна (1801 / 1803–1868), холст, масло
— В Новом Орлеане завязывают их иной раз очень изысканно, украшают бусами и перьями, иностранки восхищаются и принимают это за местную моду, — добавила Оливия. — Некоторые даже пробуют повторить, не понимая, что ставят себя в ложное положение.
— А в чем ложность? — спросила северянка.
— Я ведь сказала — тиньон носят негритянки, — сказала миссис Кларк. — В Новом Орлеане платок на женщине, как бы бела ее кожа ни была, всегда говорит о том, что она — цветная. Да собственно, этот закон и приняли для того, чтобы отличить белую женщину от полукровок. Цветные женщины должны носить тиньон. Ну то есть шляпку цветная женщина надеть может — но только поверх тиньона.
— Уже нет, — возразила Оливия. — Я была в прошлом году в Новом Орлеане — на улицах полно мулаток и негритянок в шляпках — без всяких тиньонов.
Édouard Marquis painted this watercolor titled «Creole Women of Color out Taking Air» in 1867
— Рабство ведь отменили, свобода, — сказала северянка.
— Причем здесь рабство? — возразила миссис Кларк. — В Новом Орлеане очень много свободных цветных… ну, то есть, было до войны, сейчас-то все свободные… и очень часто квартеронку можно легко принять за белую. И иной раз приехавшие с Севера тонкостей не различают, а это может очень нехорошо обернуться. Вот вы представьте, что ваш брат женился на прелестной девушке — белокожей, голубоглазой, с каштановыми волосами, образованной, с манерами, как у леди, — и вдруг выясняет, что ее бабушка — самая настоящая негритянка! А ведь может быть и так, что к вашей дочери посватается молодой человек, внешне приличный, образованный и богатый — но его мать мулатка!
— Какой ужас, — проговорила дама с Севера. — Разве в Луизиане нет законов против смешанных браков?
— Законы-то есть. Но многие джентльмены на Юге… и не только на Юге, я полагаю, склонны помимо настоящей семьи иметь еще и левый брак, mariages de la main gauche, и в Луизиане такое не осуждают. Северяне часто думают, что все эти квартероны — это дети белых плантаторов и их рабынь… Да, бывает и такое, но уверяю вас, в Новом Орлеане много свободных цветных, ни родители которых, ни родители родителей рабами не были. И надо быть очень осмотрительными, чтобы ненароком не завести неподходящее знакомство!
Автор написал было пару страничек об аболиционистах, расистах, законах и квартеронах, но тут пришла кошка, небрежно прогулялась по клавиатуре и…текст бесследно исчез. «Ах, какое невезение постигло меня!» — нецензурно выразился Автор, и собрался было заново писать эти две странички, но заленился.
А самом деле, зачем выбиваться из общей нити повествования? Вот вам еще одна занятная история.
Незадолго до Рождества 1848 года на вокзале города Балтимора полицейский остановил молодого человека, который собирался сесть в вагон первого класса, и спросил доказательство, что сопровождающий юношу негр принадлежит именно ему.
Такими документами юноша не запасся, но у него был такой больной вид, вдобавок и правая рука была повреждена, висела на перевязи, так что всем вокруг стало понятно, что без помощи слуги ему путешествовать очень затруднительно. Внезапно тишину нарушил звон колокола отбытия. Офицер, явно взволнованный, почесал в затылке. Осматривая бинты больного путника, он сказал клерку: «Он нездоров, жаль его останавливать. Скажите кондуктору, чтобы он пропустил этого джентльмена и его раба».
В день Рождества больной юноша прибыл в свободный штат Пенсильвания, в город Филадельфия. В то время, в середине 19 века, Филадельфия была медицинским центром Соединенных Штатов. Город был известен своими больницами, курортами и передовой медицинской практикой, поэтому никто не удивлялся, что молодой инвалид направлялся именно туда.
И юноша выздоровел, стоило ему ступить на пенсильванскую землю. Чудо?
Вот тут и обнаружилось, что юноша на самом деле молодая женщина по имени Эллен Крафт, а сопровождающий ее негр — ее муж Уильям. Руку пришлось держать на перевязи по той банальной причине, что Эллен, как многие рабы, не умела писать: законы многих южных штатов прямо запрещали учить невольников грамоте.
Отец Эллен был плантатор, мать рабыня-мулатка, так что их ребенок имел по меньшей мере три четверти белой крови. Как говорят, Эллен была очень похожа на законных детей отца, поэтому жена плантатора, не желая постоянно иметь перед глазами напоминание о неверности мужа, подарила одиннадцатилетнюю девочку своей дочери, выходящей замуж, в качестве домашней служанки.