Хотя… я тут задумался о кукурузе, а мистер Финн с доктором все еще о картошке беседуют: оказывается, троюродный кузен миссис Финн, который осел в Висконсине еще до войны, сообщил, что в этом году остался почти без урожая. Кое-что собрать удалось, но убытки большие.
— Неужели фитофтора? — удивился доктор. Ирландский голод все еще был у всех в памяти, и казалось, что серьезнее угрозы картофелю и не придумать.
— Нет, perunakuoriainen! Жук! Никогда такой напасти в Висконсине не было! Сосед кузена вообще ничего не спас, все съели.
— А точно жук? — усомнился доктор. — Может, саранча?
— Жук? — переспросил я, догадываясь. — Полосатенький такой?
— А! — вспомнил доктор. — Что-то я такое до войны про Небраску в газете читал. Полосатый жучок съел там картофельное поле.
— Где Небраска, а где Висконсин, — возразил мистер Финн.
— Подумаешь, Висконсин, — хмыкнул я. — Лет через десять он дойдет до Нью-Йорка. А там, глядишь, и через океан переправится.
Мне, да и, наверное, любому моему современнику, который в детстве, отдыхая у бабушки, собирал с картошки «колорадов», все было понятно: где-то в глубине американского запада полосатый жук, который кое-как перебивался, объедая малосъедобные сорняки, открыл для себя вкуснющий культурный картофель. Фермер, который насадил картошки, чтобы снабжать жратвой недалекие колорадские шахты, и подумать не мог, что выпускает в большой мир что-то вроде саранчи. Картофельное поле — это же не несколько жалких кустиков, есть где отожраться и расплодиться — и повеселевший жук разлетелся по окрестностям, разыскивая такие же вкусные поля.
— Вы какой-то апокалипсис пророчите, — неодобрительно произнес доктор. — В Ирландии и так дай бог четверть от прежнего населения осталась, а теперь что — вообще вымрет?
— Не вымрет, — отмахнулся я.
Вдалеке послышался голос мисс Мелори. Перерыв закончился.
— Ладно, пойду дальше работать, — попрощался я.
Часть 4
Глава 1
Если на карте Техаса провести линию вниз от Переправы Кольберта, то это как раз и будет примерно линия северно-техасского фронтира в середине девятнадцатого века. К востоку от нее — плантации вдоль Ред-ривер, к западу — дикие просторы Команчерии, а посередке городки вроде Шермана, Гейнсвилла или Далласа. Сравнительно недавно эти места заселяли индейцы каддо. Американцы оттесняли их из восточных поселений, от долины Миссисипи в Мексику, и сам Техас тогда был Мексикой — сначала испанской, а потом Республикой Мексикой. Северные земли мало кому были интересны и в Мадриде, и в Мехико, они были слишком далеко, испанскому и мексиканскому правительствам было безразлично, кто там живет, абы жили мирно. От американцев уходили и другие индейцы, из более дальних краев: чероки, чокто, шауни, делавары — селились в этих краях и пытались наладить жизнь. Женщины выращивали тыкву, фасоль, кукурузу, мужчины разводили скот и охотились.
Команчерия
Мексиканскому правительству хотелось, чтобы на северо-востоке Техаса выращивали пшеницу, — да и вообще чтобы жизнь там постепенно цивилизовалась, поэтому начали приглашать и американцев, но малость не рассчитали: оглядевшись на месте, американцы решили, что здесь лучше выращивать хлопок, и начали завозить на плантации рабов из Луизианы. Мексиканское правительство между тем решило равняться на Европу и рабовладение взяло да и отменило. Техасские американцы сказали: «Какого черта? Мы свободные люди, и никто не смеет нам указывать, иметь нам рабов или нет!» — и откололи Техас от Мексики в отдельное государство, а потом и вовсе присоединили его к Штатам.
Сэм Хьюстон, президент Республики Техас, в общем-то относился к индейцам хорошо, жил среди них в свое время и жену имел из чероки — Тиану Роджерс, а потому с индейцами предпочитал жить мирно. Однако понаехавшие американцы часто не видели разницы между мирными чокто и воинственными команчами, а набеги команчей их нервировали, и избавиться они хотели от всех индейцев по соседству. Пересилить мнение остальных техасоамериканцев Сэм не смог, договора, которые он заключил с индейцами, парламент не ратифицировал, и мирных индейцев начали с земель сгонять. Кое-кто по-хорошему сваливал на север, на Индейскую территорию, кто-то на юго-запад, в Мексику. Тех, кто уходить не хотел, сгоняли с помощью оружия.