Трокмортон, надо сказать, был фигурой довольно противоречивой. Он выучился на врача, врачом был довольно успешным, однако это ремесло казалось ему отвратительным, и он стал партнером юридической фирмы. Его интересовала политика, и со временем он стал довольно заметной политической фигурой в Техасе. В предвоенные годы он выступал против отделения штата, и был одним из восьми делегатов на Сецессионном съезде 1861 года, кто голосовал против выхода Техаса из Союза.
Вскоре после сепаратистского голосования губернатор Сэм Хьюстон получил записку от администрации Линкольна, в которой предлагалось, что если Хьюстон пожелает организовать группу сопротивления в штате, президент окажет военную поддержку. Хьюстон решил посоветоваться с самыми близкими соратниками. Трокмортон выступил против организации сопротивления, рассудив, что Техас может не пережить гражданскую войну в пределах своих границ. Хьюстон согласился с ним и вскоре после этого ушел в отставку.
И хотя Трокмортон в течение двух лет боролся против отделения, он был одним из первых людей, который присоединился к защите штата от армии Союза. Он помог организовать более ста человек в роту конных стрелков в своем округе в мае 1861 года, и начал делать военную карьеру в армии.
В общем, Трокмортон имел авторитет и среди тех, и среди этих, и потому смог освободить большинство арестованных и навести порядок в городе, хотя для отца Карла это случилось уже слишком поздно.
В начале осени 1866 года, когда после окончания войны бывший бригадный генерал Конфедерации и бывший сенатор конфедеративного Техаса Джеймс В. Трокмортон стал губернатором штата, Карл Вебер, зайдя после обеда в контору шерифа, получил в руки помятую бумажку:
— Тебе телеграмма.
— Мне? — удивился Карл.
В конторе шерифа телеграммы, если они случались, получал обычно сам шериф, он же дядя Руперт — для Карла.
— Я сперва подумал, что мне, — сказал Руперт. — Подумал еще, с чего это какой-то незнакомый арканзасец меня об одолжении просит. Потом пригляделся — а это тебе.
В телеграмме просили проверить, приедут ли в Шерман почтовым дилижансом из Форт-Смита две немолодые вдовы, фамилии и самые общие приметы прилагались. Подписана телеграмма была именем Дэна Миллера.
— Я Миллера знаю, он в Шермане деньги для телеграфистов получал перед прошлым Рождеством, — сказал Карл. О том, что он регулярно читает про Дока Миллера в книжках про Лиса из Кентукки, Карл благоразумно умолчал. — Не знаю, зачем это ему, но почему бы не глянуть, приедут ли эти дамы. Все равно ж каждый раз смотрим, кто приезжает…
Надо сказать, присматривать за тем, кто в город приезжает, шериф считал обязательным: город еще в войну облюбовали для зимних квартир бушвакеры из Канзаса и Миссури, наведывались они и в теплое время года, и эту славную традицию следовало бы пресекать, а то хлопот с ними хватало еще в ту пору, когда власть принадлежала конфедератам.
Осенью 1863 года в здешние края прибыл пережидать зиму Билл Квантрилл со своим отрядом. Численность отряда была где-то триста — четыреста человек. Возможно, и сам Билл не знал, сколько точно: не настоящая же воинская часть, а партизаны. Как-то получилось, что отдельные группы партизан Квантрилла рассредоточились по разным округам северного Техаса, но связи между собой не теряли.
Техасцы сперва приняли рейдеров Квантрилла приветливо: у них, казалось, было много денег, и они их щедро тратили. Миссис София Батт, которая на севере Техаса была, вероятно, самой богатой и знаменитой женщиной, принимала Билла Квантрилла у себя в усадьбе Глен-Эден как «сына известной в Миссури семьи». Надо полагать, что Билл наплел ей о своей родне каких-то сказок, потому что после войны выяснилось, что происходит Билл Квантрилл из Огайо, и в том Огайо его семья тоже не относится к «известным»: просто бедняки без каких-либо претензий на родовитое происхождение. Рассказывал Билл и о том, что, когда он ездил с братом в Юту, на них напали аболиционисты, его ранили, брата убили… однако вдова Квантрилл после войны заявила журналистам, что ни один из ее сыновей в Юте не умирал, да и вообще Билл как подался на запад в девятнадцать лет, так ни кем из семьи больше и не встречался, только письма ей иногда писал.
Очень быстро восторг от встречи с легендарными партизанами в техасских городах поутих: торговцы начали жаловаться на кражи, горожане — на лихие скачки со стрельбой по улицам. Пьяный рейдер прострелил украшение на шляпке Софии Батт, когда она прибыла на празднование Рождества в шерманский отель Бена Кристиана.