Почта, окружной суд, гостиница с рестораном, самый крупный магазин — все это находилось в домах, выходящих фасадами на площадь.
Карл зашел в один из салунов — не столько ради пива, сколько для того, чтобы посмотреть, не околачивается ли там кто-то нежелательный, не нашел, к кому придраться и вышел на улицу.
Из соседнего дома, где жил и принимал пациентов местный врач, вышла дама под густой вуалью, и Карл приподнял шляпу, приветствуя:
— Добрый вечер, миссис Фэйрчальд!
Вуаль не мешала ему узнать даму: миссис Фэйрчальд была единственной женщиной в городе, которая в общественных местах предпочитала закрывать лицо, и у нее были для того веские причины.
Дама сухо ответила. Хотя они с мужем переехали в Шерман уже несколько месяцев назад, она плохо знала жителей города, предпочитая вести уединенную жизнь на ранчо.
Карл постоял, размышляя, не навестить ли салун на другом конце площади, но вдали северный конец выходящей из площади улицы вроде бы подернулся пылью… да, там определенно кто-то ехал… да, это точно почтовая карета, — и поспешил к почте.
Он подошел, когда пассажиры уже выходили из кареты, но все они, за исключением одного мужчины, ехали дальше на запад. Женщина была только одна, но с ней был муж, и Карл их в лицо знал, он встречал уже это семейство в Гейнсвилле.
Кондуктор сообщил, что других женщин на всем пути из Форт-Смита не было, если не считать индианки, которая сошла в Богги-Депо.
Карл отошел от кареты и услышал:
— А почему ты спрашиваешь о моих тетках?
Местный парень, который весь вечер околачивался на площади, смотрел на него с беспокойством. Он был из семейства, которое переехало из Арканзаса в начале войны, воевал за конфедератов и вообще относился к тем местным жителям, которых Карл ненавидел, но был вынужден терпеть.
— Из Форт-Смита попросили узнать, были ли они в почтовой карете, — ответил Карл. — А что, должны были приехать?
— По нашим расчетам — вряд ли, скорее следующим рейсом, — поделился соображениями парень. — Так, на всякий случай сегодня пришел. А что случилось, как думаешь?
— Не знаю, — проговорил Карл. — Что-то нехорошее.
Автор с неудовольствием вспоминает, что уже пристрелил Джесси Джеймса с братом во второй книге, и теперь не получится рассказать, как Джесси прибыл в Шерман во время своего медового месяца. Но, с другой стороны, и фотку не придется разыскивать — Джесси Джеймс верхом на лошади на улице Шермана. С третьей стороны, в нашей реальности это произошло не в 1866 году, а много позже. С четвертой, и в нашей реальности в 1866 году никто ни о каком Джесси Джеймсе не знал, знаменитостью он стал только в 1869, после ограбления банка в городе Галлатине, штат Миссури. И Автор надеется, что в реальности этого романа кассир галлатинского банка Джон Шитс еще долго останется жив, и никто не пристрелит его, перепутав с Сэмуэлем Коксом, который в годы войны убил Кровавого Билл Андерсона. В банке Джесси со товарищи взяли 700 долларов, но возмущенная убийством общественность собрала три тысячи на вознаграждение за поимку убийцы. Джесси написал в «Канзас-сити таймс» письмо, что в Галлатине его в тот день не было, но он готов сдаться, только боится, что его линчуют. Но тут встрял какой-то парень, у которого как раз в тот день в Галлатине налетчики отобрали лошадь, оставив ему негодную свою. Брошенную лошадь опознали как принадлежащую Джесси. Тот клялся, что продал ее буквально за несколько дней до того, но ему, разумеется, никто не поверил.
Ладно, не будем пока о бандитах, поговорим о других легендах Дикого Запада, получивших прописку в городе Шермане и его окрестностях.
Прежде всего, это София Батт, когда-то первая красавица Техаса. В 1860 году ей исполнилось сорок пять, но она и не подумывала угомониться.
Родилась София Саттенфилд в Индиане, в семье офицера из Виргинии и дамы из благородного бостонского семейства… ну, это она так рассказывала в Техасе, а при ближайшем рассмотрении папа оказывался чернорабочим, да и мама ему подстать. В 1832 году, семнадцати лет от роду она сбежала из дому — с кем, неизвестно, но София потом называла имя Джесси Огастина Огимбо. Злые языки полагали, что Огимбо возник в биографии Софии немного позже.