– Нога прямо окостенела, – пожаловался он нам раньше, чем поздоровался. Фицждеральд между тем распоряжался с багажом. Квинта жестом подозвал пару негров, и они поволокли саквояж Фицджеральда и чемодан Барнетта в лучшую городскую гостиницу «Сент-Чарльз», которая располагалась рядом с тем рестораном, где мы до того поджидали гостей – и снова сели поджидать, пока гости после дороги умоются и немного приведут себя в порядок.
Первым прихромал Барнетт, слегка счистивший с себя дорожную пыль, сел, старательно пристраивая больную ногу, и заказал плотный завтрак себе и Фицджеральду. Пару минут спустя появился и наш миссурийский олигарх, чисто вымытый, причесанный волосок к волоску и безупречно одетый.
– В какую глушь вы забрались, Миллер, – молвил он, принимаясь за завтрак.
– В этой стране есть места и поглуше, – возразил Квинта, – А тут река есть и пароходы…
Мы с ним делали вид, что продолжаем пить кофе.
– Пароходы – это практически прошлый век, – заявил Фицджеральд. – Да и река у вас течет куда-то не туда.
– Юг, Техас, Мексика… и дальше можно распространяться в том направлении, – сказал Квинта. – Бразилия, Аргентина, Калифорния… Австралия…
– Ты еще скажи – Индия и Китай, Квинтус, – насмешливо отозвался Фицджеральд. – Что ты там можешь предложить? Вентиляторы?
– Я, между прочим, продал партию вентиляторов на Кубу, – возразил Квинта. – А мистер Миллер полагает, что велосипеды хорошо будут продаваться в Японии.
Барнетт поперхнулся яичницей.
– Мистер Миллер склонен высказывать интересные идеи, – согласился Фицджеральд.
Я, кажется, слегка покраснел, надеюсь, под загаром это незаметно было. Про Японию я, конечно, ляпнул Квинте не подумав: в нашем 1866 году насчет Японии было глуховато. То есть американские корабли уже намекнули японским правителям, что надо бы заканчивать с политикой самоизоляции и открывать порты для иностранных судов, и даже договора о торговле японцы заключили – не только с США, но и с некоторыми другими странами, но страна Нихон все еще сопротивлялась открытию как внутри себя, так и в конфликтах с иностранцами. Так что предложение торговать там велосипедами выглядело сейчас довольно эксцентрично.
– Не всегда же там закрыто будет, – проговорил я, будто не видя в своем предложении ничего странного. – Да они вот-вот откроются… А народу в Японии много.
– Может быть, может быть, – неопределенно пожал плечами Фицджеральд.
– Какие планы на сегодня? – спросил Квинта.
– Я полагаю, сейчас ты нам все тут покажешь, – предложил Фицджеральд, но Барнетт перебил:
– Лично я – спать. Это ты у нас способен выспаться в дилижансе, а я от малейшего толчка просыпался. Нога болит, – объяснил он.
– Врача, может, позвать? – предложил я.
– А что тот врач… – отмахнулся Барнетт. – У меня мазь есть.
– Ну значит, – подвел итог Фицджеральд, – мы с Квинтусом погуляем по городу, посмотрим, а вы с Барнеттом пока отдыхайте. Ближе к вечеру соберемся и поговорим.
– Квинтус-то почему? – пробормотал я. – Квинта ведь.
– Да нет, непонятно, почему Квинта? – рассмеялся Фицджеральд. – Ведь Feminine…
– Или Plural Neuter, – возразил Квинта.
– Вы о чем? – спросил я. Нет, что феминина – женский, или плюрал – множественный, я догадался, но смысл разговора ускользал.
– Склонение латинских числительных, – непонятно пояснил Квинта.
– И?
– Вообще-то я хотел вокатив, но записали с ошибкой: А вместо Е, – продолжал непонятно пояснять Квинта. – Я и подумал: ну и черт с ним!..
– Жил в Хартфорде один джентльмен по имени Джон Смит, – посмеиваясь, рассказал Фицджеральд. – И всех своих сыновей он тоже назвал Джон Смит. А чтобы в семье не путались, первый сын стал зваться Джон Секундус, второй – Джон Терциус, третий – Джон Квартус. И когда у старого джентльмена появился первый внук, он предложил сыну, чтобы внука назвали Джоном Квинтусом.
– Мать возражала, но когда дед подкинул деньжат, смирилась, – кивнул Квинта. – Так и жил всю жизнь Квинтусом. И когда в армию записывался, даже не задумался, как называться. Ну то есть задумался, когда передо мной записалось пять Смитов, из них два Джона. Решил, что Квинтусом мне жить привычнее…
Они с Фицджеральдом наконец ушли, Барнетт тоже уковылял к себе в номер. Я хотел было пойти на завод к Джонсу и Шиллеру, но вовремя сообразил, что туда Квинта заведет Фицджеральда в первую очередь. Болтаться в городе смысла не было, и я нанял извозчика, чтобы не бить ноги по жаре.