Подъезжая к дому, я услышал, что во дворе тюкает топор. Эмили и Сильвия кололи дрова. Я, конечно, тут же отобрал у них инструмент и занялся делом сам. Выяснилось, что дрова посреди жаркого лета понадобились не просто так, а для варенья. Джон ЛеФлор принес корзину персиков, и миссис деТуар затеяла их тут же переработать, чтобы не пропали. На мой взгляд, персики в нашем доме способны пропасть лишь в желудки, а никак не на помойку, но зимой ведь точно сладенького захочется.
После довольно голодных военных лет миссис деТуар была буквально одержима идеей запасать продукты на зиму, поэтому на свободные деньги покупались стеклянные банки для консервирования, а за нашим домом образовался небольшой огородик, где вилась фасоль, валялись толстеющие на глазах тыквы – ну и еще кое-что по мелочи.
Вот и сегодня миссис деТуар попросила у миссис Макферсон на время медный тазик, а девочкам поручила растопить железную печку, которая была вынесена на лето во двор примерно для таких нужд.
Весь день я задумчиво посматривал в сторону города, размышляя, когда начнется время обозначенного Фицджеральдом часа «ближе к вечеру», а около пяти переоделся в приличный костюм и направился в Форт-Смит. Посланный за мной извозчик перехватил меня где-то на половине Пото-авеню.
Ужин (или это обед? никак не пойму) для нашей компании накрыли в отдельной гостиной, и мы могли обсуждать дела, не привлекая внимания соседей.
Впрочем, первые минут десять ничего особенного и не происходило: мы обсуждали погоду, город и афиши театров. Некоторую нотку индивидуальности привносил тонкий аромат «той самой» мази, который сопровождал Барнетта, но он по крайней мере отоспался и отдохнул. Фицджеральд был снова свеж, тщательно причесан и безупречно одет. Я, как обычно, сперва испытал чувство собственной неполноценности оттого, что мой костюм на порядок дешевле его, а потом как-то притерпелся и перестал смущаться.
– У меня создалось впечатление, Миллер, что вам на деревенском просторе легче думается, – заметил Фицджеральд. – Что вы там придумали, пока сидели на моем заводе в Канзас-сити? Пивную пробку? А тут, не успели вернуться – колючая проволока, сетка, машинки для сетки и проволоки, резиновая шина, велодрезина эта…
– Велодрезина – это не я, – возразил я. – Да и машинки для проволоки…
– Тем не менее, – отмахнулся Фицджеральд. – Вокруг вас в этом городе сразу начинается какое-то изобретательство, а в Канзас-сити даже ваше личное изобретательство начало заканчиваться. Вы, собственно потому и уехали…
Я промолчал. Уехал я главным образом потому, что мне не нравилось, когда Фицджеральд вмешивался в плоды моих размышлений. Как по мне, он был чересчур энергичным. Подавлял морально.
– А здесь вас постоянно отвлекают, – продолжил Фицджеральд. – То вы штаны кроите, то в лавке торгуете… – и все равно арканзасский климат для вас плодотворнее миссурийского.
– Оно само как-то так получается, – пробормотал я. – Да и долго ли десяток штанов раскроить?
– Я решил создать вам здесь условия для работы…
Меня это малость напрягло. Вот почему-то не хотелось мне, чтобы Фицджеральд торчал рядом и отгонял от меня мух. Правда, оставалось надеяться, что под «условиями для работы» Фицджеральд все-таки имеет в виду что-то другое.
– Я сегодня купил участок под застройку на вашей Пото-авеню, – продолжил Фицджеральд. – Организуете там лабораторию. Подберете себе персонал и занимайтесь себе изобретательством сколько влезет…
– Стоп, – сказал я. – Как вы это себе представляете? Вы платите, я сижу изобретаю… в качестве кого? Наемного работника? У меня что, план по изобретениям будет? Два изобретения в месяц, а не то вали за ворота?
– Нет. Совместное предприятие: я и вы. Я плачу деньги, вы изобретаете. Хотите – два изобретения в месяц, хотите – два в год. С меня участок, здания, некоторая сумма на организацию работ – ее позднее оговорим, когда конкретика яснее станет. Я оплачиваю аренду оборудования и работы по вашим заказам на заводе Джонса и Шиллера.
– Очень щедро, – заметил я.
– Мы обговорим мою долю в распределениях прибыли от изобретений, – Фицджеральд пояснил условия.
– А если обнаружится, что от моих изобретений никакой отдачи нет? – спросил я.
– Через год, считая от этого дня, собираемся и оцениваем прибыли и убытки. Если убытки перевесят, год на исправление ситуации. Если убытки сохранятся через год – ликвидируем фирму, я забираю свою землю и недвижимость, вы забираете свою чертежную доску и наработанные документы.