– Вот на этом месте я его и высадил, – показал извозчик, когда они прибыли на место. – Вот здесь он, значит, на землю сошел, а вон от того дерева тот господин, которому в город нужно было, подходил…
– А почему ты его здесь высадил? – Спросил Дуглас, который и сам, бывало, приезжал сюда на извозчике. – Почему не по той дорожке, там же к парому ближе?
– Так не было парома! – ответил извозчик. – А если лодочника спрашивать, так это лучше с этого края.
– Что ж ты вчера про лодочника не говорил?
– Да забылось как-то! Вот на место приехали – и вспомнил.
Дуглас обернулся к лейтенанту Драйдену:
– Вот ты как лодочника бы искал?
Сам-то Дуглас в такой ситуации настоял бы, чтобы извозчик подвез его к паромной пристани, а там бы позаимствовал лодку у шурина Джека, который торговал рядом в лавке. Зачем лодочник, когда можно самому на весла сесть, а на том берегу просто отдать лодку Джеку? Но незнакомому человеку, понятное дело, лодку бы не доверили.
Драйден огляделся и направился было к ближайшему домику.
– Там дрались, – сказал извозчик ему в спину. – Пьяные, орали, кто-то разнимал… шумно было.
Драйден чуть сменил направление и пошел к соседнему дому. Дом стоял пустой, и похоже, уже давно. Дуглас увидел, что из «пьяного» дома вышла женщина с корзиной белья и направилась к берегу.
– Прошу прощения, мэм, – окликнул он. Женщина с готовностью остановилась. Было очевидно, что ей приятнее поболтать с незнакомыми молодыми людьми, а не стирать.
– Не подскажете, из этого дома давно съехали?
– Да уж недели две, – охотно ответила женщина. – Бетти Фостер, по всем приметам, в этом месяце рожать, так они решили заранее в Ливенуорт уехать. А там у нее родня…
Дуглас пропустил мимо ушей семейные обстоятельства неинтересной ему Бетти, и посмотрел на дом, который стоял за домом Фостеров, отделенный огородом и кустами шиповника.
– А у Рейнхардов ведь лодка была, мне кажется? – спросил он.
– Была, – ответила женщина. – Только они ее продали третьего дня, как уезжать собрались. Да они и уехали уже вчера.
– Ага, я видел… – кивнул Дуглас. – А вот этого человека вы на днях не видали?
Женщина внимательно рассмотрела фотографию.
– Не могу сказать, – с сожалением ответила она. – Это бы вам надо было с Линой Рейнхард поговорить, она всех в округе замечала. Шустрая она. Человек еще не успевает на тропинку ступить, а она уж с ним говорит и в постояльцы к себе тянет.
– Ага, – промолвил Дуглас. – Спасибо, мэм, простите, не знаю вашего имени…
– Миссис Коул я.
– А! Жена Джона Коула! Знаю его, как же…
Он пошел к дому Рейнхардов. Миссис Коул недоуменно окликнула его: «Так нет же там никого, все уехали…», но он отмахнулся: «Я только посмотреть».
Дом Рейнхардов был обычной для Среднего Запада планировки – прямоугольный, разбитый на две неравные комнаты: заднюю маленькую, в которой была спальня, и переднюю большую, где устраивали гостиную, кухню, иной раз даже магазинчик. У Рейнхардов часть большой комнаты была отделена ситцевой занавеской, за ней находилась кровать для постояльцев. Сейчас, конечно, вся более-менее ценная утварь, в том числе и занавеска, исчезла, и в обеих комнатах как будто специально беспорядок наводили, хотя наверняка хозяева просто собирали вещи и бросали все ненужное где придется.
Дуглас к Рейнхардам когда-то заходил, хотя на постой не оставался. Лина все уговаривала его присесть за стол, съесть пирога, выпить кофе, но Дугласу было как-то неуютно, и он переставил табурет, чтобы сидеть спиной не к занавеске, а к стене. Кажется, такое самоуправство не понравилось старухе Рейнхард, она что-то пробормотала по-немецки.
– Мамочка не любит, когда мебель двигают, – с улыбкой объяснила Лина.
– «Мамочка не любит…» – пробормотал себе под нос Дуглас, вспомнив тот день. У него начало слагаться понимание, что могло случиться с Кассиусом Брауном, но он пока еще этому не верил. Не было никаких оснований полагать, что Браун закончил свои дни в доме Рейнхардов. И с чего бы вдруг?
Он вышел из дома и пошел осматривать хозпостройки. Когда он вышел из сарайчика и задумчиво оглядывал сад, на него налетел Джон Коул, бывший слегка навеселе и в настроении подраться.
– Эй, Бак, ты чего к моей бабе лез?
Дуглас повернул к нему серьезное лицо и тихо спросил: