– Блумеры, – неодобрительно сказала миссис де Туар. – Такое только северянка могла надеть!
– Какая ж миссис Рейс северянка? – удивился я. – Ее муж, конечно, служит в армии юнионистов, но они оба из Миссури, я с их родственниками в Канзас-сити знаком. Ее дед из Вирджинии, а его – вроде откуда-то из-под Чарлстона… уж из Каролины – точно. Очень удобная одежда для конных прогулок, – вернул я разговор на прежние рельсы.
– Леди ездят верхом бочком, в женском седле, – возразила миссис де Туар.
– Так это же неудобно!
– Зато прилично и красиво.
– И без посторонней помощи, я думаю, в седло не сесть.
– Леди не должны никуда ездить без сопровождения, – возразила миссис де Туар.
– Да? В наших краях иногда приходится и без сопровождения. Вон, если Сара Бишоп не села б на лошадь да не прискакала в город, так бандиты и лошадь бы увели, и с Сарой невесть что сделали б. Нет уж, пусть лучше наши девочки штаны носят да по-мужски в седле сидят! И, кстати, когда Фокс домой вернется, надо его попросить, чтобы девочек поучил нормально в седле держаться. И стрелять, – добавил я. – Так что, мэм, не возражайте и начинайте шить штаны. И штаны для Сильвии тоже за мой счет, – сказал я, поняв заминку миссис де Туар. Все-таки на нашей улице богачей пока не было, и пошив новых штанов мог вызвать серьезный финансовый кризис в любой семье. Я тоже богачом не был, но мой карман грели присланные из Миссури проценты. А если на две пары штанов их не хватит, попрошу Джемми Макферсона записать в кредит. Продержусь как-нибудь до следующей получки. На самый худой случай можно одолжить пару-тройку баксов у Келли – вот человек, которого пошив штанов на край финансовой бездны не поставит… если, разумеется, он не будет жалеть розог для младшего отпрыска – у того штаны требовали ремонта практически каждый день, даром что их сшили из самой прочной мешковины.
Штаны всей округе, надо заметить, шились именно в нашем доме и именно силами миссис де Туар. Джемми Макферсон, выкупив наш дом, устроил в бывшем операционном зале магазин одежды, тканей и всякой прочей галантереи, но денег на новую одежду в округе обычно не хватало, так что тут же поместились рядом сэконд-хэнд, ателье и мастерская по ремонту одежды – все силами миссис де Туар. От зари до зари эта женщина что-то делала: шила, штопала, пришивала пуговицы, да еще и по пансиону распорядиться успевала. Еды она, правда, не готовила, все питались в столовой рядом, и стирку с глажкой мы отдавали Мэгги Браун, но и помимо этого работы хватало. Понятное дело, одна немолодая женщина такое хозяйство не потянула бы, но мы подключались, если работы было много: девочки подрубали швы и штопали, а я навострился раскраивать детские штаны и платьица из старых отцовских брюк и материнских юбок… ну, выкройка – это тоже чертеж, как оказалось. Джемми для ателье купил в кредит швейную машинку, а доходы были грошовые, поэтому все существование ателье пока было убыточным, но мы питали надежды на лучшую жизнь, особенно если за эту лучшую жизнь мы сейчас сражались не в одиночку.
Купив машинку, Джемми завел привычку хоть раз в день приходить и задумчиво смотреть на нее: ценное оборудование простаивало. Разумеется, без машинки ателье было и вовсе не конкурентоспособным, но однако то, что машинкой пользовались час-два в сутки, терзало нашего домовладельца.
– Что страдаешь? – Спросил я его однажды. – Купи денима, найми швею, нашей рабочих штанов для техасских скотогонов – они не залежатся.
– Вот и взялся бы, – буркнул он неприветливо. Мысль между тем в его голове явно укоренилась.
– У меня денег нет.
– У тебе никогда денег нет, – согласился он, задумчиво глядя на приближающуюся от города почтовую карету. – Э, вроде останавливается… Приехал кто?
В самом деле, почтовая карета обычно притормаживала дальше, у парома через речку Пото, а если вдруг останавливалась около салуна или около нас – значит, высаживали пассажира или оставляли посылку. Вот и сегодня карета остановилась перед нашим крыльцом, и кондуктор, обращаясь к даме внутри кареты, провозгласил:
– Вот Уайрхауз, мэм, как вам и нужно!
То, что наш дом называют Уайрхауз – от слова wire, то есть проволока, я уже не первый раз слыхал. Проволокой в наших краях называли телеграф. Дорога, вдоль которой телеграф несколько лет назад уже пришел в Форт-Смит из Миссури, тоже именовалась уже не Тропой осейджей, Осейдж-трэйл (кто и когда на ней последний раз индейцев видал?), а Уайр-роуд, Проволочной дорогой. Так что все логично: дом для телеграфистов – Уайрхауз.
Кондуктор выставил багаж дамы в дорожную пыль, карета покатила дальше, а дама стояла и рассматривала нас с Джемми, стоящих на крыльце, и несмело улыбалась. Лет ей было около тридцати и для Форт-Смита она выглядела слишком нарядно, хотя и малость помято. Ну да, дорога, карета, далекая от комфортабельности и всякое такое.