Вообще тут мне полагалось бы покраснеть, но я снова начала злиться. Ума не приложу, что происходит, но рядом с ним во мне словно что-то закипает, и каждая клетка в теле вопит о том, что врезать ему еще разок – самая замечательная идея на свете. Нужно держать себя в руках, потому что холодная голова и трезвый ум – мое единственное оружие. Ну и еще капелька женского обаяния. Ее-то я и собиралась пусть в ход за ужином. Посмотрим, так ли драконы толстокожи, как говорят.
— Слюни подбери, - с холодной улыбкой ответила я, проходя мимо Райтона. – Встретимся за ужином, ящер.
Мне в спину донесся его недовольный рык.
К этой встрече я готовилась с особенным усердием. Мужчина любит глазами – эту истину нужно высечь на камне. И ею нужно пользоваться при любом удачном случае. Поэтому для встречи я выбрала платье винного цвета, расшитое золотом, с высоким воротом, и юбкой, открывающей мои ноги спереди, сзади уходящей в длинный шлейф. Груди у меня нет, зато ноги, да еще и в туфлях на высоком каблуке, очень даже ничего.
Я нарочно не стала украшать и собирать волосы.
Продумала каждый шаг и каждый жест наперед, чтобы разыграть все правильно. На войне – как на войне, так что нужно посильнее заточить свой «меч».
В зал, куда меня провела служанка, я вошла на десять минут позже назначенного времени. То, что нужно, чтобы Райтон не успел взбеситься, но начал нервничать от нетерпения. То, что нужно.
Я не спеша, с чувством собственного достоинства шла через весь огромный зал, давая Райтону возможность насмотреться на мои колени, а потом, ни слова ни говоря, уселась за стол, пока он стоял в стороне и странно моргал. Впрочем, стоило моим ногам исчезнуть из поля его зрения, дракон быстро взял себя в руки. И сел напротив, рассеянно переносицу.
Вот, то, что нужно. Теперь он весь вечер будет думать о том, как бы выудить меня из-за стола, чтобы увидеть то, что ему, судя по всему, очень даже приглянулось. На этом и сыграем.
Слуги разложили еду по тарелкам и быстро исчезли, оставив нас одних.
— Расскажи мне, почему Зара ушла? – Я намеренно не стала использовать свое имя, предпочитая сконцентрировать внимание на его прошлом. Пусть воспринимает меня как… просто красивую женщину. – возможно, если я узнаю больше подробностей, что-то изменится.
Ящер недовольно фыркнул, сунул в рот большой кусок мяса с кровью и какое-то время энергично работал челюстями, то и дело отводя взгляд к краешку стола около меня.
— Потому что, хоть и была богиней, повела себя как обыкновенная глупая влюбленная женщина, - бросил он, наконец. – Влюбилась.
— Но что-то же произошло между влюбленностью и побегом, - подтолкнула я. На самом деле меня очень интересовал вопрос, почему именно она влюбилась, но дать на него ответ могла только сама Зара. В этом вопросе Райтон точно будет очень субъективен.
— Я, как ты понимаешь, не желал отпускать ее. По множеству причин. Она была моей женой, я ее любил и не мог позволить совершить ошибку.
Как это эгоистично: прикрывать собственную попытку удержать женщину силой, прикрываясь заботой о ее благе. Мы живем в разных мирах, а ничего нее ново под луной – все мужчины одинаковы в каждом из миров.
Я отпила немного сладкого сока из бокала (от вина категорически отказалась) и, выдержав паузу, поинтересовалась:
— К кому она хотела уйти? По моей версии легенды, ее убили слуги Бога разрушения, а Шид’ту вернул к жизни.
Райтон отложил вилку в сторону, сложил пальцы «домиком» и устроил на них подбородок, разглядывая меня с заметным весельем. Как будто я сказала что-то глупое. Терпеть не могу выглядеть глупо, но сейчас придется терпеть.
— Легенды, Маа’шалин – это такая непостоянная величина. Истину знают лишь те, кто видел все собственными глазами. А потом начинается… волшебство. Кто-то исправляет одну букву или слово – и у легенды появляется новый смысл, история меняет цвет. За столько лет правды уже не знает никто.
— И ты тоже забыл? – подзадорила я.
— Нет, Маа’шалин, я ничего не забыл. В особенности той части, где Шид’ту решил завладеть душой проклятого бога и стать непобедимым. И для этого ему была нужна моя жена: та, что способна поглотить душу и держать ее в себе, словно пламя в сосуде. Он никогда ее не любил, Маа’шалин, это же Бог Смерти – он любит лишь подчинение и власть.