— Вы попросили меня помочь, но я могу предложить вам только уехать из Лондона, — сказал он, ибо она не спускала с него взгляда. — Я понимаю, что вы чувствуете какие-то обязательства перед вашими родными. Скажите честно, Розамунда: чем вы настолько обязаны вашей семье, что готовы пройти через все это?
— Они дали мне жизнь.
— Коровы дают жизнь телятам каждую весну. Их дети не выказывают желания идти на скотобойню, чтобы спасти своих производителей.
— Да, но я не корова. — Усмешка мелькнула в ее глазах и снова исчезла. — Я забочусь о своей семье, Брэм. Кажется, так всегда было принято. Мои родные… чаше всего поступают глупо. Но я не могу и представить, как они выживут с этим долгом.
— Значит, у них все будет в порядке, а вы… заплатите за это дорогой ценой. — Он чуть не сказал, что они выживут, а она нет, но Роуз, вероятно, заметила бы, что он сгущает краски.
— Кто-то должен заплатить. — Она вздохнула. — Я знаю, вы не любите вмешиваться в чужие неприятности, — продолжала она, — но я прошу вас оказать мне одну, последнюю, услугу.
Одна, последняя, услуга… Казалось, она почувствовала, что после сегодняшнего вечера он больше не намерен участвовать в этой трагикомедии.
— Так какую же?
— Я хочу, чтобы вы погубили мою репутацию.
Брэм моргнул, умное замечание, которое он приготовился сделать, застыло на его губах. Он мог бы целыми днями воображать, как раздевает ее, но услышать такую просьбу от нее самой — в это было невозможно поверить.
— Я счастлив помочь вам, — медленно произнес он, — но не понимаю, каким образом гибель вашей репутации может оказаться для вашей семьи полезнее, чем ваш побег.
— Потому что это будет только между вами и мной. Упреждающий удар по планам Косгроува. — Она сделала быстрый шаг к нему. — Я хочу узнать, что должно происходить между мужчиной и женщиной, до того как он… покажет мне свою версию этого.
— Какое бремя вы возлагаете на мои плечи, Розамунда! — И при этом он чувствовал себя крайне неловко, в чем боялся признаться самому себе.
— Если Косгроув намеревается играть в свои игры, то у меня будут свои. Я выйду за него замуж, потому что должна это сделать, но не собираюсь становиться овечкой или коровой, которых ведут на бойню. Если он собирается сломать меня, то поймет, что это нелегко. Я не муха, у которой он может оторвать крылья и растоптать их. Я… я пчела… и ужалю его.
Боже милостивый! Брэм сдержался и не напомнил, что, ужалив, пчела погибает. Она это еще узнает. Он желал ее, а она желала мести за принудительную свадьбу, которая должна состояться совсем скоро. Это была неожиданная шутка судьбы.
— А вы не готовы к этому? Вы ведь все время спите с женщинами, разве не так, Брэмуэлл Лаури Джонс?
Этого не случалось с тех пор, как он увидел ее.
— Я не из тех мужчин, над которыми вам можно смеяться, Розамунда Луиза Дэвис, — тихо сказал он, ощущая, совсем другой жар, распалявшийся внутри его. — У меня, конечно, есть определенная репутация, и можете не сомневаться, я заслужил ее. Я собираюсь задать вам вопрос только один раз, и это будет единственный шанс, который я обычно предоставляю. Вы уверены, что хотите, чтобы именно я овладел вами? Что опыт, приобретенный со мной, будет полезнее, чем мог бы быть с Косгроувом?
— Я надеюсь, — сказала она. — Только не разочаруйте меня. Пожалуйста.
Он улыбнулся. Любая другая девушка уже лежала бы на спине, независимо от обстановки.
— Оставьте сегодня дверь своей спальни незапертой. Если передумаете, вам лучше перейти в другую комнату и спать там, потому что я приду к вам в полночь.
Глава 8
Если друзьям Брэма и показалось странным, что у него назначена еще одна встреча, то они ничего не сказали по этому поводу. Насколько было известно Розамунде, у Брэма всегда были полуночные свидания после званых обедов.
Но в эту ночь будет ее свидание. Дрожь пробежала по ее телу, когда она села за туалетный столик. Она решилась. Как она набралась такой храбрости, Роуз не знала, но все равно теперь было поздно что-либо менять. Она могла бы, конечно, уйти из комнаты и спать где-то в другом месте, но этого не сделает.
Внизу напольные часы пробили двенадцать. В доме царила тишина, но она не знала, все ли слуги уже легли спать. Она на это надеялась, но было бы безопаснее, если бы Брэм забрался к ней в комнату через окно. Роуз встала и, отодвинув штору, выглянула на улицу. Там проехала одинокая карета, и снова наступила тишина. Девушка ходила по комнате от кровати до стула и обратно. Смельчак, взбирающийся по вьющемуся плющу, конечно, выглядел бы романтичнее, чем если бы он вошел через дверь. Но сейчас речь шла не об этом. А о том, как изменить правила игры, которые другой мужчина решил применить к ней. Дверь спальни приоткрылась. Сначала в темном проеме она не смогла что-либо рассмотреть. Затем черный силуэт на черном фоне шевельнулся и вошел в комнату.