Сначала я сомневалась, боясь нафантазировать невесть что, но потом просто приняла правду. Я нравилась Паше. Он этого от меня самой не скрывал, что уж говорить о его друзьях. Все перемигивались, перемаргивались, пересмеивались, словно делая ставки в странной игре, причем, очевидно, все ставили на Пашу. Но вот я не была уверена, что хочу тоже поставить на него.
Паша был классный, что уж говорить. Симпатичный, веселый, бурлящий идеями как горячий камчатский источник. Порой, когда он смотрел на меня, мое сердце спотыкалось, словно теряло ритм, а лицо глупо краснело.
Мне было приятно проводить с ним время, слушать его и разговаривать о всякой ерунде или, напротив, о серьезных вещах. Я восхищалась его энергией и открытостью, готовностью лететь к цели, сметая преграды, заразительной веселостью и даже откровенной игрой на публику. В нем было так много качеств, которых не было во мне и которые мне больше всего на свете хотелось иметь. Не знаю, что он во мне нашел или разглядел в первую встречу. Было безумно, нечеловечески приятно, что такой парень обратил на меня свой взор. Мое самолюбие нежилось в лучах Пашиного внимания, тогда как сердце билось в тисках сомнений и растерянности.
Нравился мне Паша? Да, конечно, он привлекал меня и был мне очень приятен. Но хотела бы я с ним встречаться? Ох, если бы я согласилась, не будучи точно уверена в своих чувствах, то это бы выглядело как надувательство по отношению к Паше и всей его честной компании. К тому же, получилось бы, что я его использую, просто чтобы не быть одной.
Уфф, мой мозг кипел, бесился и ругал сердце, а сердце мямлило что-то неопределенное, не в силах принять решение. Хотя стоп, может он и не предложит мне встречаться? Паша - человек увлекающийся, ну увлекся мной ненадолго, а потом раз и фью! - шлите письма с почтовыми голубями.
При мысли о том, что Паша может вдруг отказать мне в своем внимании, в душе зашевелился маленький червячок. Если бы так произошло, мне было бы обидно и даже больно. Значит я все-таки?..
Ох уж эта мне дурацкая неопределенность!
***
За прогулками, сомнениями и волнениями я не успела и оглянуться, как прошли две недели. Школа подкрадывалась мягкими шажками, готовясь к нападению на мою неокрепшую юношескую психику. Впрочем, голова была забита другими проблемами, и переживания по поводу школы отодвинулись куда-то на задний план, но продолжали заунывно гудеть и пугать меня в дурацких сновидениях. В такой нелегкий (я совсем не иронизирую) период на горизонте возникло еще одно «маленькое дельце», которое начало усиленно действовать мне на нервы. Но все по порядку.
В выходной мы с родителями собрались к бабушке на день рождения. Торжество из разряда «наесться до отвала в компании любезных родственников». Нет, вы не думайте, я очень хорошо относилась к ним - наличие близких родственников всегда создает приятное ощущение тыла и надежности, что, наверно, повелось еще с первобытных времен. Кровная связь все-таки штука сильная. Как говориться, родственников надо принимать и любить такими, какие они есть. Я и принимала, но на подобных семейных собраниях уставала так, как будто зубрила высшую математику или изучала китайские иероглифы.
И на дне рождения бабушки в этот раз все было как обычно. Над столом помимо соблазнительных запахов запеченной курицы и бутербродов со шпротами и солеными огурцами витали обрывки разговоров о политике, о плачевной системе образования, о бесчинствах жкх и о том, как пьяный бабушкин сосед Эдик взял в заложники французского бульдога Гришку и заперся в комнате, крича во всю глотку, что его жена пытается их отравить. Закончилось, кстати, все тем, что жена вызвала полицию и скорую помощь, чудесные люди в белых халатах увезли незадачливого «похитителя», пока другие люди в халатах всех цветов и мастей толпились на лестничной клетке и у окон, наблюдая счастливое завершение полуночной драмы.
История с Эдиком была единственной частью беседы, которая хоть немного меня развлекла. А в целом к гудению за столом я почти не прислушивалась, прокручивая в голове нашу с мамой беседу по дороге к бабушке. Папа должен быть подъехать позднее, и мы с мамой, отказавшись от душного транспорта, решили прогуляться.
Мы шли мимо уютных двориков двухэтажных старых домов с развешенным под окнами бельем, мимо покосившихся деревянных сараев и ржавых турников и лесенок для детей. На сочно-зеленом фоне сверкали головками цветы в палисадниках, и от этого красочного великолепия немного кружилась голова и зажмуривались глаза.
Казалось, что мы чудесным образом из довольно большого города, регионального центра, переместились в какой-то маленький провинциальный городок, одновременно пугающий и очаровывающий своей запущенностью и старомодностью, городок, где, идя по улице, то и дело останавливаешься поболтать со старыми знакомыми, где все знают твоих родственников до десятого колена, где такие разбитые дороги, что проще дойти пешком.