- Ну ты даешь! - сказал он с каким-то оттенком уважения и показал мне большой палец.
- Да я сама не знаю, что со мной случилось. Нервы, - хохотнула я, передергивая плечами.
- Я не думал, что ты оказывается...
Недоговорив, Артур замолчал.
- Артур, пожалуйста, - я первый раз назвала его по имени, - не говори никому, ладно?
Не хватало еще, что Паша узнал о моем псевдогероическом, но в реальности просто истерическом порыве.
Артур беззаботно пожал плечами.
- Договорились. На качелях покататься не хочешь?
Это неожиданное предложение мне понравилось. Хоть проветрю свою бестолковую голову.
Мы влезли на качели.
-- Давай стоя, так лучше раскачиваться, - сказал Артур и бессовестным образом встал ногами на сидение.
Я, в душе позабавленная, повторила его маневр, и мы принялись раскачиваться.
- Ну что, солнышком? - предложил Артур, хитро глядя на меня.
- Ни в коем случае! - закричала я так поспешно, что Артур засмеялся.
Какая же у него хорошая улыбка, подумала я в который раз за вечер.
Качели набирали скорость, и мы с Артуром взмывали ввысь и опускались к земле все быстрее, быстрее, быстрее. Мои волосы развевались, в ушах свистел ветер.
- Я боюсь! - завопила я, не в силах сдержаться. Никогда не каталась на качелях на такой скорости. Боже мой, да случись что, я и костей не соберу!
- Не бойся! - крикнул мне Артур. - Не смотри вниз, смотри на меня!
Подчиняясь ритму качелей, он то приближался ко мне, то вновь отдалялся, и тогда уже я устремлялась за ним, не сводя с него глаз. Мир смазывался и расплывался, неизменным оставалось только улыбающееся лицо Артура напротив.
Качели начали замедляться, и мой желудок перестал подступать к горлу.
- Знаешь что, - вдруг сказал Артур.
- Что?
- Не делай этого.
- Ты о чем? - удивленно спросила я.
- Не бросай свою художку.
Это было так неожиданно, что я рассмеялась.
- С чего вдруг такой разговор?
- Я серьезно. Не бросай.
Слушая нас с Кариной, Артур наверно догадался, почему я решила отказаться от художки, и я уже приготовилась дать отпор, когда он заведет разговор о Паше, но Артур этого не сделал.
- Твои декорации были красивыми.
- Спасибо.
Да у нас с Артуром прямо какой-то рекордно длинный диалог получается! Что это на него нашло?
- Поэтому - не бросай, - твердо сказал Артур и замолчал.
- Хорошо, - робко ответила я, сама не зная почему.
- Ну вот и ладушки.
Качели остановились. Артур спрыгнул на землю. Я слезла за ним.
- Я скажу ребятам, что у тебя заболела голова и ты ушла.
- Спасибо, - в замешательстве поблагодарила я Артура, удивленная его неожиданной готовностью помочь.
- Пока, - бросил он, не удостоив меня взглядом, и, не оборачиваясь, направился к гаражам.
Я, растерянная, ничего не понимающая, непроизвольно посмотрела ему в след. Что все это значило? Качели? Художка? Его так впечатлила моя реакция на малолетних мучителей животных? Вообще-то, мне она была совсем не свойственна. Я бы ни за что не решилась в одиночку дать отпор, только бы возмущалась и переживала про себя. Что сегодня со мной случилось? Какая муха укусила? Подумать только, я общалась с этим надменным молчуном Артуром, каталась с ним на качелях...
Чем больше я размышляла о наполненном событиями вечере по дороге домой, тем больше меня преследовало ощущение какой-то поломки. Знаете, когда механизм на первый взгляд работает нормально, но ты шестым чувством понимаешь, что внутри произошел какой-то сбой, и, действительно, немного погодя механизм встает и отказывается продолжать работу. Странное чувство, от которого стало не по себе.
Так что же сломалось в тот злополучный вечер? Наши отношения с Пашей? Всего лишь потому, что он не очень красиво повел себя, заставив идти на эту дурацкую пьянку? Но, строго говоря, он меня и не заставлял, я сама согласилась, а могла и проявить твердость, отказавшись.
Конечно, я подуюсь немножко из-за того, что он бросился развлекать других, совершенно позабыв обо мне, и даже не заметил, что я ушла. Хорошо, что Артур вызвался избавить меня от неловкого положения, взяв на себя труд сообщить всем причину моего ухода. А то представьте себе картину: какая-то девица, непонятно зачем пришедшая в чужую компанию и до которой, собственно, и дела никому нет, пытается докричаться до своего парня, что она идет домой, а парень либо не слышит ее, занятый увлекательнейшей беседой, либо принимается уговаривать, чтобы она осталась, хотя никому ее общество не требуется.
А может, все дело в художке? Но тут Пашу вполне можно понять - он хотел больше времени проводить со мной, потому что влюблен в меня. Это совершенно очевидно желание, лестное для меня, что уж скрывать, вряд ли можно было поставить ему в вину.