Лето - это всегда хорошо. В сентябре, если даже не брать во внимание грустные околошкольные мысли, я неизменно ощущаю печаль и какую-то досаду на природу за то, что она поддразнивает нас яркими красками напоследок, перед тем, как уступить место серости и черноте. Это, знаете, похоже на то, как ребенку на время дают поиграть игрушку его мечты, а потом с твердым и ничуть не виноватым выражением лица отнимают.
Но флоксы и бархатцы еще цвели, распустились астры, значит это только август, а не сентябрь. Деревья и цветы в маленьком парке так чудесно дышали жизнью и так безапелляционно просились на бумагу, что я не выдержала и после обеда поехала туда снова со всем своим красочным арсеналом.
Вообще-то я не особо люблю рисовать в тех местах, где ходят люди. Пейзажная живопись всегда удавалась мне лучше всего, а какой пейзаж может быть без выходов на пленэр? В моем родном городе подходящей натуры было много, но хватало и людей, которые бесцеремонно подходили ко мне, заглядывали через плечо и стояли по несколько минут, наблюдая за процессом, комментируя и задавая дурацкие вопросы. Я понимала, что на их месте, возможно, поступила бы похожим образом, исполненная невинного любопытства. Но, тем не менее, меня такое поведение всегда смущало, вплоть до того, что я не могла сосредоточиться и бросала рисовать, едва начав.
Но в тот день тяга изобразить чудесную августовскую красоту была просто непреодолима. Я обошла парк несколько раз в поисках относительно безлюдного укромного местечка, прежде чем нашла подходящее.
Я поставила складной стульчик, закрепила лист на деревянном планшете и со спокойным сердцем предалась радости рисования. Полчаса все шло просто великолепно. Мне никто не мешал, кроме надоедливой мошкары, которая своим появлением предвещала теплую погоду и в последующие дни. Стараясь передать глубокие тени на листве, я снова и снова вглядывалась в нее, не замечая ничего вокруг.
Вдруг из кустов рядом со мной выпрыгнула маленькая светлая собака, так что от неожиданности я свалилась со стула на землю, уронив рисунок с еще не подсохшей краской. Кисточка, которая была у меня в руке, откатилась к кустам. Пес рванул за ней, а я поднималась с земли, охая и поглаживая ушибленную ногу. В этот момент передо мной возник, как я поняла, хозяин ужасного животного, который кинулся ко мне со словами: «Все в порядке? Ничего не сломала?».
Владелец пса оказался высоким, симпатичным парнем с растрепанными темными волосами. В других обстоятельствах я бы, конечно, смутилась и покраснела (ненавижу эту дурацкую привычку краснеть перед незнакомыми людьми). Но если в тот момент я и покраснела, то только от распирающей меня злости. Я стояла вся в пыли, а парень поднял планшет. Рисунок был испорчен: краска смазалась, к тому же на нее налипла грязь и травинки. Я вырвала планшет из рук парня и запихнула в пакет, туда же бросая краски и кисточки.
- Прости, прости, пожалуйста! Чарли, он... Он еще щенок, и с ним иногда случаются такие...хм...закидоны, - пробормотал парень, явно чувствуя себя виноватым и не зная, чем помочь.
- Мне должно стать от этого легче? - бросила я, оглядываясь вокруг в поисках вылетевшей у меня из руки в момент падения кисточки.
Тут из кустов выбрался пес, с довольным видом сжимая в зубах злополучную кисточку. Парень кинулся отнимать «трофей», пес выскользнул из его рук и пустился бегать вокруг нас. Все это выглядело настолько комично, что я не выдержала и расхохоталась.
Парень с облегчением улыбнулся мне в ответ, видя, что я быстро сменила гнев на милость. Он помог мне собрать все до конца, изловчился и отнял у Чарли кисточку, вызвав у последнего трогательно-обиженное выражение на морде, а потом, взяв складной стульчик и мой тяжеленный пакет, заявил, что проводит меня до ближайшей остановки - «в качестве компенсации за моральные страдания».
Мы познакомились и немного разговорились. Нет, поймите меня правильно, я не знакомлюсь на улицах . Тем более, в укромных уголках парка. Тем более, с парнями! Наслушавшись «жизненных историй», передаваемых из уст бдительных медийных товарищей в уста моей мамы, бабушки и прочих впечатлительных родственников, я шарахалась от любого представителя мужского пола, который приближался ко мне, чтобы что-то спросить, узнать, предложить (хотя бы и что-то очень невинное, вроде установки пластиковых окон). «Жизненные истории», такое сложилось у меня впечатление, почти всегда заканчиваются ужасной драмой.
Парень на маньяка похож не был, а Чарли не тянул на роль хитроумного сообщника-приманки. Поэтому я немного расслабилась и стала отвечать на вопросы Паши (так он представился) менее односложно.