«Будь моей», – снова вспомнились ей его слова.
Предназначались ли они именно ей – или Филомене Монтгомери?
Когда Люк вернется, она спросит его об этом. Она откроет ему правду, полагаясь на его великодушие и прощение. В первом она уже убедилась, а о втором может только молить Бога. А потом будет строить свои планы – в зависимости от его реакции.
«Будь моей».
Хотела ли она этого? Или ей просто не оставалось ничего другого?
Час спустя, когда она смирилась с необходимостью дождаться Люка, дверь комнаты открылась. Ожидая увидеть Реми, Элиза встала, готовая протянуть ему пустой поднос. Но улыбка на ее лице сменилась выражением ужаса – на пороге стоял вовсе не Реми.
Перед ней стоял беззубый Кейджан, человек, пристававший к ней накануне вечером. Он решительно вошел и закрыл за собой дверь.
На подготовку «Галантного» к отплытию и доставку запасов продовольствия ушел целый день. Жаркий и беспокойный для Жана Люка день, в течение которого его команда старалась избегать капитана. Поскольку он раньше никогда не проявлял своего плохого настроения, матросы были встревожены и перешептывались. В конце концов они обратились к Шеймусу Стернсу с вопросами.
Шеймус нашел молодого француза в его каюте. Капитан сидел на сундучке перед раскрытым иллюминатором, и легкий ветерок шевелил его волосы. Лицо капитана было непроницаемым. Он молча взглянул на помощника и поднес к губам стакан рома.
– Капитан…
Люк по-прежнему молчал, и Шеймус уже подумал, что капитан его не услышал. Но француз вдруг проговорил:
– Я не расположен к общению, мистер Стернс.
– А я и не собираюсь проводить с тобой время, Люк. Я пришел дать тебе совет.
– Боюсь, у меня нет настроения выслушивать советы. Уходи, Шеймус. Оставь меня одного.
Однако ирландец, судя по всему, не собирался уходить.
– Люк, команда беспокоится за тебя.
– Скажи им, пусть занимаются своими делами.
– Прошу прощения, капитан, но им небезразлично ваше состояние, и они должны знать, что с вами происходит.
Люк посмотрел на своего помощника и криво усмехнулся:
– В этом ты ошибаешься. Они получили приказ от своего капитана и должны его выполнять, не так ли?
– С ними нельзя так обращаться. Ты сам на себя не похож, Жан Люк, и их беспокойство… нарастает.
Глаза капитана на мгновение вспыхнули, словно молния, прорезавшая темные небеса, а затем снова стали тусклыми и безжизненными.
– Не похож на себя? А что они знают обо мне? Разве я когда-нибудь давал им повод рассуждать о том, что я чувствую?
– От тебя никогда не исходило ничего, кроме приказов, которые они должны выполнять. Они считали тебя холодным камнем. Для них ты – Черная Душа. Но сейчас они увидели в тебе проблески человечности и, по-моему, были удивлены и даже немного испуганы. Они не знают, чем может обернуться такая перемена. Люк снова усмехнулся:
– Значит, я должен исповедоваться перед ними? Должен просить их сочувствия?
– По крайней мере, они будут знать, что у тебя есть сердце, Люк. В этом не стыдно признаться, парень.
– Может быть, для тебя, но не для меня. – Он допил остатки рома и зажмурился, ожидая, когда прекратится жжение в горле. А может быть – когда притупится душевная боль. Затем сделал глубокий вдох и вновь обрел над собой контроль. – А в чем команда видит причину моего расстройства?
Шеймус не стал юлить:
– Они считают, что ты влюбился в мисс Монтгомери и уже не хочешь добиваться выкупа.
Ни один мускул не дрогнул на лице Люка.
– Значит, так они думают? Скажи им, что они ошибаются.
– Я не стану врать нашей команде, парень.
Люк уставился на Шеймуса свирепым взглядом.
– Влюбился в нее? Как я могу полюбить женщину, которую считаю достойной порицания, избалованной особой, слишком богатой, чтобы замечать жестокости этого мира? Неужели ты действительно думаешь, что я влюбился в нее? Это звучит просто нелепо. – Он с силой сжал висевший у него на шее медальон Монтгомери. – Она всего лишь средство, Шеймус, которым надо воспользоваться, а потом отбросить за ненадобностью. Я продам ее отцу за деньги, которые он должен мне. Думаешь, она не такая, как ее родитель? Ведь она предаст меня и всю нашу команду при первой же возможности. Ты со мной согласен?
Шеймус долго молчал, прежде чем ответить.
– Нет, не согласен. Да и ты так не думаешь.
– Ты ошибаешься! – Люк вскочил на ноги и принялся расхаживать по каюте. – Ты ошибаешься, мой друг. Она ничем не отличается от своего отца. У нее нет понятия чести. Мы вернем эту женщину отцу и тем самым избавимся от нее. Как только мы получим за нее деньги, она немедленно покинет нас и выйдет замуж за своего избранника, чтобы наплодить такое же предательское отродье.
– А ты выберешь себе более подходящую женщину, – проворчал Шеймус.
– Да, выберу, – заявил Люк.
Шеймус пожал плечами и пробормотал:
– Однако же ты боишься…