– Я бы очень хотела избежать того, чтобы андорцы убивали андорцев, Дайлин, но Престолонаследие или нет, а Джарид готов сражаться, пусть даже Эления под замком. Дом Ниан готов сражаться. – Обеих женщин лучше как можно скорее доставить в Кэймлин; в Арингилле слишком много возможностей незаметно передать на волю послание, а то и приказ. – Аримилла тоже готова сражаться, а за нею – люди Насина. Для них это и есть Престолонаследие, и единственный способ остановить их – быть сильнее, чтобы они и думать не смели о сражении. Превратит Бергитте к весне гвардию в армию – и замечательно, потому что, если раньше армия была мне не нужна, к тому времени она понадобится. И не надо забывать о шончан. Они не удовлетворятся Танчико и Эбу Дар, им нужно всё. А я, Дайлин, не отдам им Андора, как не отдам его и Аримилле. – За окнами прогрохотал гром.
Дайлин, оглянувшись на Бергитте, облизнула губы. Пальцы ее нервно перебирали складки юбок. Ее мало что могло испугать, но слухи о шончан пугали. Тихонько, себе под нос, она пробормотала:
– Я надеялась избежать открытой гражданской войны.
Эти слова могли ничего не означать – или же очень многое! Возможно, стоит прощупать глубже.
– Гавин, – внезапно сказала Бергитте. Лицо ее просветлело, и через узы передалось облегчение. И чувство это было довольно сильным. – Когда он появится, он и примет командование. И станет твоим первым принцем меча.
– Чушь собачья! – огрызнулась Илэйн, и тут же за окнами полыхнула молния.
С чего это Бергитте взбрело в голову именно сейчас сменить тему? Дайлин вздрогнула, и щеки Илэйн вновь обдало жаром. По удивленному выражению лица Дайлин стало ясно, что ругательство прозвучало слишком грубо. Ну и ни к чему смущаться; подумаешь, Дайлин – подруга ее матери. Илэйн машинально сделала большой глоток вина – и из-за горечи чуть не подавилась. Она поспешно отогнала мысленный образ: Лини грозится вымыть ей рот с мылом, и напомнила себе, что уже стала взрослой женщиной и борется за трон. Вряд ли ее мать так часто чувствовала себя попавшей в дурацкое положение.
– Да, Бергитте, станет, – продолжила Илэйн спокойнее. – Когда появится.
В Тар Валон уже отправились три курьера. Даже если ни одному не удастся ускользнуть от Элайды, Гавин со временем узнает о ее претензии на трон и придет. Он очень ей нужен, очень. Илэйн не питала иллюзий относительно своих полководческих способностей, а Бергитте так боится оказаться недостойной ходящих о ней легенд, что кажется, страшится порой даже и пытаться что-то сделать. Встать против целой армии – это пожалуйста, а вот возглавить армию – ни за что на свете!
Бергитте и сама знала, что за каша у нее в голове. Сейчас лицо ее казалось застывшим, но в душе кипел гнев на себя и на свое замешательство, причем кипел все сильнее. Илэйн, внезапно ощутив раздражение, открыла рот, собираясь ответить на замечание Дайлин о гражданской войне, пока на нее не нахлынул отраженный гнев Бергитте.
Но не успела она слова сказать, как распахнулись высокие красные двери. Вспыхнувшая было в ее душе надежда, что это Найнив или Вандене, растаяла при виде двух женщин Морского народа. Несмотря на погоду, они были босиком.
Перед ними плыли волны мускусного аромата, и Ата’ан Миэйр являли собой живописное зрелище: в ярких парчовых штанах и блузах, с кинжалами, усыпанными драгоценными камнями, в ожерельях из золота и ценной поделочной кости, не считая прочих украшений. Десять маленьких толстых колец в ушах Ренейле дин Калон прятались под ее прямыми черными волосами с проседью на висках, но надменности в темных глазах нельзя было не заметить – как и золотой, увешанной медальонами цепочки, что тянулась от серьги к колечку в носу. На лице ее была написана решимость, и плавная походка ничуть не смягчала впечатления, что Ренейле способна проходить сквозь стены. У Зайды дин Парид – почти на ладонь ниже своей спутницы и чернее угля – на левую щеку свешивалось раза в полтора больше золотых медальонов, и излучала она скорее властность, чем высокомерие, – несомненную уверенность в подчинении своим приказам. В ее густых черных кудрях кое-где проглядывала седина, но она была потрясающа – одна из тех женщин, что с возрастом становятся еще красивее.