Бросив взгляд на Бергитте, Дайлин облизнула губы. Руки её бессознательно теребили юбку. Немногого она боялась, но слышанное о Шончан пугало её. Она пробормотала, словно обращаясь к самой себе: "Я надеялась избежать настоящей гражданской войны". И это могло не означать ничего, или же значить всё! Возможно, маленькое прощупывание - и станет ясно, что та имела в виду...
- Гавин! - вдруг воскликнула Бергитте. Её лицо просветлело, и Илэйн сквозь узы ощутила явное облегчение. - Когда он придёт, он и возьмёт на себя командование. Он будет твоим Первым Принцем Меча.
Не выдержав, Илэйн прорычала проклятие, а вспышка молнии придала ему ещё большую выразительность. Надо ж было сменить тему именно сейчас!
Дайлин вздрогнула, и жар вновь бросился в лицо Илэйн. Разинутый в крайнем изумлении рот её собеседницы говорил о том, что та прекрасно понимает всю грубость этого ругательства. Замешательство было странным и неожиданным; не следовало брать во внимание то, что Дайлин была подругой её матери. Не подумав, она сделала большой глоток вина и чуть не захлебнулась от горечи. Перед её мысленным взором возник образ Лини, грозящейся вымыть ей рот с мылом; Илэйн пришлось напомнить себе, что она уже взрослая женщина, претендующая на трон. Матери-то, наверное, не приходилось так часто попадать в столь дурацкое положение.
- Да, Бергитте, он станет им, - продолжила она более спокойно. - Когда придёт. - В Тар Валон были посланы уже три гонца. Даже если им не удастся ускользнуть от Элайды, Гавин, в конце концов, всё равно узнает о том, что она предъявила права на трон. И тогда он придёт. Она нуждалась в нём отчаянно, ибо не строила никаких иллюзий относительно своего полководческого дара. Бергитте же была настолько напугана тем, что не сумеет соответствовать легендам, что иногда просто не решалась попробовать. Не дрогнув, встретиться лицом к лицу с целой армией - это одно, но повести армию самой - да никогда под солнцем!
И Бергитте прекрасно это понимала. Лицо её заледенело, но эмоции говорили о смущении и ярости на саму себя, причём ярость эта становилась сильнее с каждым мигом. Почувствовав укол раздражения, Илэйн открыла рот, чтобы ответить на замечание Дайлин о гражданской войне, пока гнев Бергитте не передался ей.
Но не успела она вымолвить и слова, как высокие красные двери распахнулись. На миг у неё мелькнула надежда, что это Найнив или Вандене, но в зал шагнули две женщины из Морского Народа, босые, несмотря на погоду.
Словно облако нёсся впереди них мускусный аромат духов; одетые в красочные шаровары и блузы, Ата'ан Миэйр одним своим видом являли карнавал ярких тканей из парчи и шёлка, усыпанных драгоценными каменьями кинжалов и ожерелий из золота и слоновой кости. И ещё драгоценности. Свободно ниспадающие чёрные волосы почти скрывали с десяток небольших, но толстых колец из золота в ушах Ренейле дин Калон, но надменность её тёмных глаз можно было спрятать не более, чем тянувшуюся от кольца в носу до одной из серёг цепочку с золотыми медальонами. Лицо было маской непоколебимого упорства и, несмотря на грациозное покачивание её походки, она, казалось, готова была проходить сквозь стены. Почти на голову ниже её, с волосами чернее древесного угля, Зайда дин Парид носила едва ли вполовину столько медальонов, и ни малейшей надменности не было в её лице - лишь несомненная уверенность в своей власти. Седые пряди среди волос ничуть не умаляли потрясающей красоты этой женщины, красоты той, что с годами становится лишь прекрасней.