- Сколько дней? - спросил он, но лекарка абсолютно проигнорировала его, собрала вещи и постучала в дверь. Ключи залязгали, в проёме снова замаячила могучая фигура стражника и Геральт снова остался один.
Судя по тому, как заросла нога и какой глубины изначально были повреждения, он пробыл здесь около пяти дней, не приходя в сознание. Или приходя? Геральт смутно припоминал те моменты, когда его кто-то чем-то поил, когда он просыпался на пару минут и снова засыпал…
Воспоминания о том, что было до того, как он оказался в лечебнице, безжалостным молотом врезались в сознание, разметав спокойствие в кровавые ошмётки. Геральт рухнул обратно на койку, обхватил руками голову и застонал - но совсем не от боли в сломанных рёбрах.
Он был идиотом.
Теперь стало понятно, почему на маленьком окошке решётки.
Потому что он был идиотом.
Потому что он был в тюрьме.
Геральт даже не мог предположить, что ему грозит за то, что он натворил той ночью. Кажется, он разрушил сторожевую башню и по крайней мере один дом. Погиб ли при этом кто-то? Цела ли виверна? Может, он уже приговорён к смертной казни и пыткам, или будет продан в рабство, из которого невозможно бежать?
Он медленно приполнялся в постели, стараясь не потревожить рёбра. Голова сразу же закружилась от долгого лежания. Посидев так пару минут, Геральт спустил с койки ноги и, держась за край и не нагружая ту ногу, на которой была шина, прошёлся вокруг. За шторкой было только два ведра - с водой и без. В зарешёченое окошко светило солнце, но оно было очень высоко - вряд ли Геральт смог бы допрыгнуть, даже разбежавшись и прыгнув на здоровых ногах.
Делать здесь было решительно нечего, поэтому Геральт упёрся руками в край койки и, поморщившись от боли, подтянул себя вверх. Оставалось только ждать.
Спустя бесконечное количество времени, проведённое в горьких размышлениях, за дверью снова послышались шаги. Сердце юного ведьмака встрепенулось - это были шаги мастера Герта. Радость, впрочем, тут же сменилась растерянностью, чувством вины и страхом. Что он скажет?
Мастер вошёл в камеру быстрыми, будто бы механическими шагами. Он двигался резко, как если бы каждое его движение оставляло за собой огненный след. Глаза его были непроницаемыми, как у хищного зверя.
Мастер Герт сейчас был олицетворением причины, по которой люди боялись ведьмаков.
- Пиздец! - рявкнул он, явно сдерживаясь от того, чтобы схватить ученика за грудки, - если у тебя есть хоть какое-то объяснение этому пиздецу, то выкладывай.
Геральт посмотрел на него снизу вверх, как провинившийся пёс.
- Ну?
Геральт молча мотнул головой.
- То есть, ты просто решил, что это будет круто, да? - по-змеиному прошипел мастер Герт, заглядывая ему в глаза, - ты думал, что прокатишься на Арейта-мехди, как на своей сраной кобыле, и пустишь всем пыль в глаза?
- Да, мастер, - пробормотал Геральт, - я так и думал. Я идиот, мастер. Я…
Звонкая оплеуха обожгла ему щёку и во рту появился привкус крови. Грудь мастера поднималась и опускалась от глубоких вдохов - он пытался успокоиться.
- Твоё счастье, что никто не погиб. Несчастье - что не погиб ты. Разрушена половина сторожевой башни, три дома в центре города и разрыта брусчатка. Десять человек ранено. Ранен Пламя Кората, вожак стаи.
- Хорошо, что никто не умер - жалко подал голос молодой ведьмак.
- Тебя будут судить, Геральт.
В камере повисла звенящая тишина. Если до этого голос мастера Герта был похож на металл, то теперь в нём появились нотки усталости. Геральт поднял на него глаза.
- Что со мной будет?
Мастер вздохнул и устало провёл по лицу ладонью. Потом долго посмотрел на ученика.
- Я не знаю, - сказал он, наконец, - на моей памяти не случалось такого пиздеца. Ни с кем, Геральт, едри тебя козёл, понимаешь, ни с кем.
Геральт молчал. Сейчас он и сам не мог понять, почему решился на то, чтобы прокатиться верхом на самой большой виверне, которую смог найти. Жгучий стыд горел на его лице, а страх перед будущим застилал сознание.
Он сжал остатки воли в кулак, сглотнул комок ужаса и стыда. Откинул волосы с лица и открыто посмотрел в глаза мастера.
- Мастер Герт, меня казнят?
Вопрос повис в пронизанной лучами солнца полутьме камеры, как нож гильотины. Пылинки вились в столбе света, повторяя свой бесконечный танец. Геральту вдруг стало невыносимо осознавать, что возможно, он скоро умрёт, а здесь, в этой глупой камере в подвале, всё останется точно так же, как сейчас.
Мастер взял его за плечи, как маленького и, точно так же твёрдо глядя в глаза, ответил:
- Я буду защищать тебя до последнего. Потому что Весемир вырвет мне гланды через жопу, если ты помрёшь.
- Весемир знает, что я могу умереть, - пожал плечами Геральт, - я же ведьмак.
Герт потряс головой.
- Ты не понимаешь. Ты не представляешь, скольких похоронил Весемир. И что значите для него вы трое. Особенно ты.
- Это не остановило его от того, чтобы подвергнуть меня Испытанию. Если бы он переживал о тех, кого похоронил…
- Заткнись, Геральт.
Геральт хотел было сказать что-то ещё, но остановился. Эти споры и злость на Весемира и свою судьбу не привели бы ни к чему хорошему. К тому же, он и сам не знал, как относиться к своей жизни и своему наставнику.
- Геральт, - мастер говорил медленно и отчётливо, - это очень важно. Расскажи обо всём, что произошло с того момента, как я оставил тебя в доме Сарахи. Обо всём. Куда ты ходил, что видел, где и с кем подрался. И как ты оказался на спине у Пламени Кората.
Поначалу рассказ не клеился - он не мог вспомнить всех деталей, да и они казались совершенно не важными. Когда Геральт дошёл в рассказе до ритуала со змеёй, мастер медленно кивнул и нахмурился, а когда услышал о том, что всадники повели ученика в пещеры виверн - удивился. Ужасно стыдно было рассказывать о своём побеге и вспышке гнева. Где-то на середине рассказа в камеру снова вошла лекарка и принесла еду, на которую Геральт накинулся, будто голодный волк.
Мастер Герт терпеливо ждал, пока он доест, а потом продолжил свои расспросы, но большую часть рассказа просидел, в отчаянии спрятав лицо в руках.
- Почему? - прошептал мастер, - почему, Геральт? Что у тебя было в голове?
- Я не знаю! - вдруг горячо воскликнул молодой ведьмак, - я просто подумал, что никогда больше их не увижу, раз мы уезжаем. Я думал, что их только убивают, и что виверны просто твари, которые воруют скотину, а на них, оказывается, можно летать. Можно быть как они. И я хотел просто почувствовать, как это.
Мастер Герт ещё раз пристально, по-змеиному посмотрел на него. Геральт не удивился бы, если бы между зубов показался чёрный змеиный язык. Он ещё не видел мастера таким - всегда весёлый, пропитанный южным солнцем, одетый с иголочки, мастер Герт дурачился с ними, учил не столько боевым техникам, сколько чему-то действительно эффектному, и никогда не наказывал за проделки. Мастер Герт, в отличие от всегда серьёзного мастера Вацлава и сурового мастера Весемира, был им как старший брат.
Теперь это изменилось.
Мастер Герт никогда не становился серьёзным. Он становился непроницаемым и смертоносным.
- К тебе будут приходить разные люди. Говори им правду и только правду, так же, как сейчас мне. Зерриканские законы могут быть жестокими, но они справедливы.
Он отошёл от койки и повернулся к выходу. Не похлопал Геральта по плечу, не пожал руку - просто повернулся и двинулся к двери.
- Мастер, - отликнул его Геральт, когда он уже занёс руку для того, чтобы постучать в дверь и вызвать стражника.
- Да?
- Ящер… Сердце Кората, он сильно ранен?
Мастер Герт помедлил.
- Нет, - ответил он наконец, - несколько рассечений на крыльях и рана на лапе. Он восстановится. Но ты нанёс оскорбление всем жителям города, как…как если бы прокатился верхом на члене королевской семьи. После того, как нахамил Арейта мегхбардт.
- Я не знал, - шепнул Геральт, - не знал.
Мастер постучал в дверь. Лягзнул ключ и она мгновенно распахнулась. Не оборачиваясь на ученика, мастер ушёл.