Иваныч встал и вытолкнул девушку за дверь. В кухне будто темнее стало.
– Зачем вы так? – тихо спросил Зверь. – Я не насильник.
– Ого! И как тебя понять? Сижу за изнасилование, но не насильник. Слыхал я о том, что в тюрьму только невинных сажают. Рассказывай, коли начал.
– Мы с парнями напились. У Лехи мать умерла. Только похоронили. Тащим его домой, а навстречу девчонка. Пристала к нам: «Дайте сигаретку, говорит». Мы ее прогоняли, а она тоже датая была… Ну, то есть, пьяная. Пристала, как банный лист. Мы от нее не могли отвязаться. Мы во двор детского сада зашли, так путь срезать хотели – она следом. Тут Леха ее оттолкнул, она свалилась, ноги в разные стороны, а на ней трусов нет.
– И тут у вас мозги отключились?
– Вроде того. Затащили ее в беседку. Сначала она под Лехой стонала, потом Серегина очередь пришла. Я на стреме стоял. А как только я к ней приблизился, она завизжала. Леха ей по сопатке двинул хорошенько, чтобы рот закрыла.
– И что дальше?
– А то. Эта хитрая дрянь, пока Леха ее отоваривал, а мы с Серегой по сторонам смотрели, телефон из кармана вытащила, позвонила в полицию и оставила трубку включенной. И… вот ведь с…ка!
– Не ругайся в божьем месте! – перекрестился Иваныч.
– А как ее еще назвать? Пьяная, без трусов. Мы и решили, что она проститутка. А она еще и малолеткой оказалась. Полиция нас на месте и прихватила.
– Сколько дали?
– Мы пошли по статье сто тридцать один пункт три.
– И что это значит?
– Групповое изнасилование несовершеннолетней с причинением тяжких телесных повреждений. Хотя она… с…ка! Простите! Да на ней клейма негде ставить!
– А тяжкие телесные откуда?
– Так, Леха ее сначала толкнул, потом ударил. Сотрясение мозга нашли. Вот и дали десять лет.
– Десять? Ну, ты парень попал! А сколько лет вам было?
– Двадцать два. Я отсидел уже четыре, пока не сбежал…
– Тебе сейчас, значит, двадцать шесть?
– Ну, да.
– Судьба! – покачал головой. – Знаешь, мы, лютеране, знаем, что судьба у каждого человека предопределена с рождения. Но ее можно улучшить добрыми делами и сильной верой. Ты покайся, тебе самому легче будет.
– Иваныч, – в кухню ворвалась Маша. – Здесь полиция. Они с пастором беседуют. Володя, если не готов сдаться, уходи через заднюю дверь в лес.
Зверь вскочил, заметался в поисках ватника. Но Маша опередила его. Она нахлобучила ему на голову шапку, сунула под ноги валенки, а в руку куртку и какой-то пакет и вытолкала за дверь.
Глава 4. Июнь
Инна махнула рукой Алику, потом развернула его и направила в сторону административного домика.
– Все, иди уже! Или у тебя дел нет?
– Ладно, Соколова, ты не злись. Уже и пошутить нельзя.
– Конечно, я нервничаю. Алик, тебе развлечение, а у меня муж и двое детей. Представляешь, как на моей семье отразится твоя шуточка, если она разлетится по лагерю?
– Не, твой Костя – нормальный мужик. Он юмор понимает.
– Он обычный мужик, – отрезала Инна. – Так же, как все, заревнует и разозлится, если услышит о своей жене неприятные новости.
– Все, все. Я молчок! Просто вижу, что парень глаз с тебя не сводит.
– Зато мне он не нужен.
Инна чувствовала, что опять заводится. Но Алика переспорить было невозможно. Такой он по жизни человек – клоун, все ему смех да шутка. Ей иногда казалось: Алик свою жизненную неустроенность прикрывает таким образом. Действительно: семьи нет, возлюбленной тоже, живет по съемным квартирам, перебивается случайными работами от лагеря до лагеря. Неухоженный и неустроенный маленький человечек с огромным комплексом неполноценности. Только в лагере он становился значимой трудовой единицей. Только здесь у него были не приятели, а друзья, готовые поддержать в трудную минуту.
Инна вздохнула и пошла к себе. Сначала направилась в служебный корпус, чтобы пробежать по коридору и сразу попасть в медпункт, потом передумала: не хотела встречаться с уборщицами. Она должна быть спокойной и авторитетной медичкой, а показала себя капризной и истеричной барышней.
Она прошла вдоль корпуса по улице и повернула к своему крыльцу, расположенному с торца. На ступеньках сидела девочка и держалась за живот.
– Ты почему не заходишь? – спросила Инна.
– Дверь закрыта.
– Странно, – пробормотала медсестра и только сейчас сообразила, что, уходя, она закрыла на ключ медпункт, а входную дверь оставила открытой. Получается, вернулась из города Марина Дмитриева. И где ее искать.
Инна достала из кармана телефон и набрала номер доктора. Та ответила сразу.
– Да, я все закрыла. Приехала, а все двери нараспашку.
– Марина Дмитриевна, ничего страшного не случилось. Медпункт и изолятор я закрыла на ключ, а дверь в коридор оставила, потому что туалет находится с нашей стороны. Зачем людям по улице бегать?