Я гнал машину вперед. Дорога кончилась, растворившись в песке. Дальше ехать было некуда — впереди море да изрезанный волнами мыс. Как быть? Парень жестом попросил сбавить скорость. Теперь машина еле ползла. На берегу лежало несколько рыбацких лодок, но все они были сухие — наверное, путина еще не началась. Не сушились сети, не пахло рыбой. Приглядевшись получше, я увидел, что половина лодок давно прогнила, в море на таких не выйдешь.
Домишки выглядели совсем развалюхами. Если бы не горевший внугри свет, никогда бы не подумал, что там живут люди.
— Погасите свет, — еле слышно произнес парень.
Я выключил фары. Видимость все равно была хорошая — луна, белый песок. Поселок просматривался как на ладони. На улице — ни души. Я осторожно тронул машину с места, но чуть не уперся в море. Метрах в десяти плескались волны.
— Развернитесь, пожалуйста, — попросил парень и показал на песчаный холм слева, высотой примерно с три телеграфных столба. — И поднимитесь вон туда.
Я не спеша довернул руль и начал было подъем, но холм оказался круче, чем я думал. Чтобы проверить, можно ли туда въехать, я собрался выйти из машины, но парень остановил меня:
— Не беспокойтесь, машина въедет. Здесь песок твердый.
Я попробовал — и действительно, машина довольно легко пошла вверх по склону, парень был прав. Колеса в песке не вязли.
— Остановите здесь, — сказал парень.
На вершине холма была небольшая ровная площадка, как раз для одного автомобиля. Оттуда хорошо просматривалась дорога, по которой мы приехали, и все побережье. Парень перешел на шепот:
— Выключите, пожалуйста, мотор.
Я повернул ключ зажигания. Шум прибоя стал слышнее. Теперь можно было разобрать и плеск воды в бухте, и удары волн о мол. Шел девятый час, мы доехали минут на тридцать быстрее, чем я предполагал. Парень, не трогаясь с места, все смотрел на поселок Прикрывая ладонью огонь, я зажег сигарету. Время шло, а ничего не происходило. Никто не подходил к машине — кругом вообще не было ни единого человека. Но парень напряженно высматривал что-то внизу. Я не знал, чего он ждет, но его напряжение передалось и мне.
Выждав какое-то время, я спросил:
— Кто-нибудь должен подойти?
Парень не ответил. Я хотел было упомянуть об С., но передумал.
— Можно хоть из машины выйти? — спросил я. — А то мне невтерпеж.
Он только кивнул. Я осторожно, стараясь не шуметь, открыл дверцу и вылез из машины. Потянувшись, я долго мочился на чахлые кустики, чудом прилепившиеся на вершине холма. Море тускло поблескивало, в его темном зеркале отражались луна и свет далекого маяка. Стояла страшная духота. Над месяцем гигантским зонтом нависли тучи, похоже, будет дождь. Наверное, зарядит еще с ночи. Как бы завтра погода не подвела.
Лучше вернуться в машину. Кто знает, вдруг придется срочно сматывать удочки. Я навалился грудью на руль и попытался понять, что там высматривает парень, но так ничего и не увидел. Он не отрывал глаз от какой-то ему одному ведомой точки и не произносил ни слова. В той стороне были только дома. Пару раз парень щелкнул пальцами, и я понял, что его гложет нетерпение. Потом он сжал губы и обреченно вздохнул. Скосив глаза, я внимательно изучал выражение его лица.
Возле самых домов высился еще один песчаный холм, на котором темнело несколько камней, — наверняка деревенское кладбище. Парень вдруг, ни слова не говоря, вышел из машины и зашагал вниз по склону. Глядя ему вслед, я вцепился пальцами в ключ зажигания. Как мне отсюда спускаться, если что? Площадка слишком узкая — не развернешься, а если пятиться задом, уйдет слишком много времени. Придется гнать прямо вперед, хотя спуск и крутоват. Главное — все время жать на акселератор.
Спустившись с холма, парень огляделся вокруг и двинулся к поселку. У первого дома он обернулся и посмотрел в мою сторону, но знака никакого не подал. Направился прямиком к крайней лачуге, однако у самой двери свернул в сторону и прижался к стене. Присев на корточки возле светящегося окна, парень потихоньку стал приподниматься и наконец заглянул внутрь. Я наклонился вперед, нажал ногой на педаль сцепления и схватился левой рукой за ручной тормоз. Двигатель пока заводить не стал.
Окно, в которое заглядывал парень, было открыто, но спущенная бамбуковая штора приглушала свет, голубой и мерцающий: в комнате работал телевизор. Парень, пригнувшись, припал к шторе и застыл. Несколь ко раз быстро приседал на корточки. Потом замер, обхватив колени. Прислушивался к разговору в комнате? Или собирался, улучив момент, перескочить через подоконник? Может, хотел сам вызвать тех, кто в доме, наружу?