– Руки прочь, ублюдок! – кричу я, отпихивая его с дороги с силой, о которой и не подозревал.
Он падает на лесную землю. Он вскакивает на ноги, присаживается на корточки и смотрит на нас своими многочисленными глазами-бусинками, прежде чем издать визгливый звук и улететь. Он делает круг, затем приземляется подальше, наблюдая за нами. Очевидно, что он не намерен прекращать свое преследование в ближайшее время.
Я поворачиваюсь обратно к женщине. Я не уверен, но однозначно, что мой рот открывается, когда я смотрю на нее. Она самое красивое создание, которое я когда-либо видел. Она не маленькая и изящная, как многие женщины. Нет, она полная и крепкая, с пышными изгибами во всех нужных местах. Полные сиськи, мягкий живот, и, хотя я не могу этого видеть с того места, где мы стоим, я уверен, что ее попка круглая и пухленькая. Она роскошная, и я хочу касаться ее везде своими руками.
Она тоже смотрит прямо на меня в ответ. Ее бледно-голубые глаза изучают мое лицо, оценивая мои черты. На ней темно-синяя футболка с V-образным вырезом, подчеркивающая ее светлый цвет лица. Ее грудь быстро поднимается и опускается, когда она смотрит на меня снизу-вверх. У нее темные волосы, почти черные, как у меня, и она заплела их в две длинные косы по обе стороны головы.
Я облизываю губы.
– Я хочу сказать тебе спасибо, – говорит она, – но не тогда, когда ты спас меня от него, чтобы съесть меня.
Я действительно хочу съесть ее. Но не так, как зомби обычно едят людей.
Черт, она восхитительно пахнет, и я хочу проглотить ее. Я хочу облизать ее по всему телу. Я хочу найти все места, где от нее так хорошо пахнет, и я хочу погрузить в них свой язык.
– Я не ем людей, – говорю я, потому что озвучивание моих настоящих мыслей привело бы ее в ужас.
Несмотря на это, – несмотря на то, что я знаю, что должен пугать ее; несмотря на то, что моя реакция на нее выбивает меня из колеи, – я не могу полностью сопротивляться ей. Итак, я наклоняюсь ближе, прижимаясь носом почти к мякоти ее шеи. Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю. Рокот вибрирует в моем горле. Не раздумывая больше, я облизываю эту восхитительную кожу, и ее сладость разливается у меня на языке. Я стону от первого удовольствия, которое испытал за последние десятилетия.
Потом я замираю, когда она откашливается.
– Думаю, у меня в сумочке есть несколько пакетиков с солью и перцем на крайний случай, – произносит она. – Может быть, тебе больше понравится какой-нибудь соус для тако из фаст-фуда?
Я отскакиваю назад, каждый мускул моего тела напряжен, когда я делаю один глубокий вдох за другим. Я держу себя в руках, готовый сбежать. Оставляя между нами столько пространства, сколько необходимо, если она, кажется, боится.
– Я прошу прощения, – говорю я натянуто. – Ты пахнешь тестом для печенья.
Ее бледно-голубые глаза прищуриваются, разглядывая мое лицо, и я знаю, что она видит. Я знаю, как я выгляжу. Моя серая бледность, почти светло-лавандового оттенка, слишком выраженная структура костей, мои зеленые глаза, которые выглядят так, словно светятся изнутри, они такие зеленые. Но пока она не отшатывается. Тем не менее, я, вероятно, вызываю у нее такое же отвращение, как и человек-мотылек.
– Кто ты? – спрашивает она благоговейным шепотом.
Я понимаю, какой вопрос она задает. Что я за монстр такой? В чем все-таки я не совсем человек? Я мог бы ответить ей. Я потратил два десятилетия на каталогизацию всей своей непохожести, главным образом, потому что это удовлетворяет мое собственное интеллектуальное любопытство. Чтобы я мог ответить на ее вопрос.
Я просто не хочу этого. Я не хочу говорить ей, что я монстр. Я не хочу признавать эту правду. По причинам, которые я пока не понимаю, я хочу, чтобы она видела во мне мужчину, а не существо.
– Меня зовут Аттикус. Нам нужно вытащить тебя отсюда.
Я оглядываюсь вокруг, и человек-мотылек больше не пялится на нас из леса. Я смотрю на небо сквозь деревья. Высоко в воздухе я вижу, как кружит что-то крылатое. Может быть, это просто ястреб или орел, но я в этом сомневаюсь.
– Он вернется, и я подозреваю, что их может быть больше.
Она показывает большим пальцем через плечо.
– Домик, который я снимаю, находится вон там.
Я уже качаю головой, стараясь не пялиться на ее чисто человеческое высокомерие.
– Он не убережет тебя.
Я протягиваю ей руку.
Она смотрит на татуировки, покрывающие мою ставшую бледно-фиолетовой кожу. Все чернила, которые были у меня до изменения, теперь практически подсвечиваются на фоне светлого цвета моей кожи. А еще есть мои глаза.
– Почему ты здесь? Почему ты сняла хижину? – спрашиваю я.
– Я писатель.
– Ты одна? С тобой есть еще кто-нибудь, кого нам нужно будет забрать из хижины?
Она качает головой, но все еще не берет меня за руку.
– Я просто приехала за тишиной и покоем, чтобы закончить работу, – говорит она.
Но есть еще кое-что, чего она не говорит.
– Ни одна хижина позади, не будет для тебя достаточно безопасной, – молвлю я.
Она явно понятия не имеет, во что на самом деле ввязалась. И, несмотря на мои двадцать бесчувственных лет, я начинаю расстраиваться.
Одинокая женщина. В хижине в лесу. Человеческая женщина в лесу рядом с городом, полным монстров и дикарей? Она не переживет эту ночь.
И если мы с ней останемся здесь незащищенными надолго, я, возможно, не смогу защитить ее, если это существо вернется.
– Я просто должна поверить тебе, что с тобой я буду в безопасности? Кто сказал, что ты не приведешь меня к себе домой только для того, чтобы твоя жена могла натереть меня паприкой?
– У меня нет жены, и у меня аллергия на паприку.
Я медленно выдыхаю, эти новые эмоции настолько незнакомы, что это почти причиняет боль.
– Что я могу тебе сказать, так это то, что, если это существо вернется, а я держу пари, что оно вернется теперь, когда почуяло тебя, оно спарится с тобой, а затем съест тебя. У меня дома твои шансы на выживание намного выше. У меня несколько спален, и ты можешь запереть меня, если беспокоишься.
Ее глаза блуждают по моей фигуре, и мой член снова дергается.
– Мне нужно забрать свои вещи, – наконец говорит она.
Ее хижина в самом деле недалеко. Я следую за ней туда, и ей требуется всего несколько мгновений, чтобы собрать свои вещи. У нее с собой не так уж много вещей, в основном сумка для компьютера и небольшой валик. Мне достаточно легко тащить его, пока мы идем остаток пути до моего дома.