– Почему бы тебе просто не попробовать это?
– Потому что я могу убить ее, Сайлас. Ты, как никто другой, должен это знать.
– Дай ей оружие, чтобы защитить себя. Если дела пойдут наперекосяк, она может прикончить тебя.
Я на минуту замолкаю, обдумывая его предложение. Это не так уж плохо. Я имею в виду, что это все еще безумие, потому что это даже при условии, что такая великолепная женщина, как она, захотела бы такого бледного, нездорового ублюдка-монстра, как я.
– Ты обдумываешь это, – говорит Сайлас.
– Я даже не знаю, хочет ли она меня.
– Ты знаешь, что единственный способ узнать, нравишься ли ты ей – это спросить ее, верно?
– Я не спрашивал ее об этом.
Он смеется.
– Перестань быть гребаным слабаком, Аттикус. Иди, найди себе немного счастья. Тебе не кажется, что ты достаточно вытерпел одиночества за шесть жизней?
Вскоре после этого мы вешаем трубки, и я некоторое время расхаживаю назад-вперед, беспокойный и неуверенный, что делать. Я отчаянно хочу Вивиан, но, если я причиню ей боль, это будет означать абсолютный конец всего человеческого, что у меня осталось. Я не мог этого вынести.
Я покидаю свою обособленную мастерскую, которая раньше была помещением ассистента, когда у меня был тот, кому я разрешал меня видеть. Я переоборудовал его после первых двух лет, чтобы я мог иногда выходить из дома и все еще чувствовать, что у меня есть работа, на которую я должен пойти. Глупо, если подумать об этом.
Взбегая трусцой по старым каменным ступеням, частично покрытым мхом, я слышу крик этого гребаного мотылька прежде, чем осознаю, где он находится. Взбираюсь на шпиль, который венчает одну из нескольких башенок моего дома.
– Черт возьми!
Я срываюсь с места на полном ходу.
– Убирайся с моей гребаной крыши!
Мотылек поворачивается и визжит на меня, хлопая своими коричневато-серыми крыльями, которые почему-то выглядят так, будто сделаны из шерсти. В этом существе не осталось ничего человеческого, и мне интересно, знал ли я этого человека до изменения. Были ли мы друзьями, знакомыми?
– Ты не можешь заполучить эту женщину! – кричу я, продолжая бежать к нему.
– Пара, – кричит он мне в ответ, а затем спрыгивает с моей крыши.
Он приземляется на землю не слишком далеко от меня. И я готов, так чертовски готов к этому бою. У меня нет встроенного оружия, как у некоторых других в городе. Мои зубы не похожи на бритвы. У меня нет когтей вместо ногтей. Я просто человек, который выглядит по-другому и теперь потребляет мозги животных.
– Аттикус! – кричит Вивиан, затем она бежит вниз по склону моего двора ко мне, к человеку-мотыльку.
Она что-то несет в руке. Может быть, банку или флакон чистящего средства?
– Вивиан, возвращайся в дом, – говорю я.
– Пара! – пронзительно кричит человек-мотылек и поворачивается к ней лицом.
– Да что с ней такое! – кричу я.
Затем Вивиан брызгает чем-то прямо в лицо мотыльку. Он визжит и скрежещет, а затем улетает прямо в небо. Я хватаю ее за руку, и мы вместе вбегаем в мой дом.
– Вивиан, – выдыхаю я, – о чем ты думала?
Она обращает ко мне свои широко раскрытые ледяные голубые глаза.
– Я слышала, как он царапался и кричал там, наверху. Потом я услышала, как ты кричишь. Я вышла, чтобы защитить тебя.
Я поднимаю ее руку и вижу баллончик с промышленным спреем от насекомых, о котором совсем забыл. Должно быть, она нашла его под одной из раковин. Я издаю пыхтящий звук.
– Ты храбрая и удивительная, – говорю я.
– Ну, ты не можешь постоянно всех спасать, – говорит она. – Почему он все еще здесь?
– Я же говорил тебе, он думает, что ты его пара.
– Да, ну, на самом деле на меня это не сработает, – говорит она, ее голос повышается от нервного смешка. – Как нам заставить его так не думать? – спрашивает она, хмурясь. – Мне обязательно уезжать из города? Я только что приехала сюда.
Я обдумываю этот вопрос. Эгоистично, но я не хочу, чтобы она уезжала. Никогда. Но если бы я действительно думал, что это может уберечь ее, я бы отослал ее подальше. К сожалению, это не так просто.
– Я не знаю, будет ли этого достаточно. Большинство диких животных территориальны, но стремление к спариванию и кормлению, вероятно, сильнее этого. Если ты уедешь из города, чтобы вернуться домой, он может просто последовать за тобой.
– Ну, во всяком случае, я не собираюсь домой, – хмурясь и размышляя, почти рассеянно говорит она. – Я в некотором роде профессиональный кочевник. А это значит, что самое близкое, что у меня сейчас есть к дому, – это та хижина, которую я сняла на следующие два месяца. И она явно не поможет.
Вивиан кивает, как будто принимает решение.
– Так что здесь, с тобой, мне безопаснее.
Я бы позаботился о том, чтобы она была в безопасности, куда бы она ни пошла. Я не буду держать ее здесь, хотя было бы проще, если бы я это сделал. Если бы она настояла на том, чтобы уйти, я бы последовал за ней, чтобы обеспечить ее безопасность, даже если бы это означало раскрытие моей тайны.
Не желая пугать ее больше, чем Вивиан уже напугана, я просто киваю.
Она делает шаг ближе ко мне, глядя на меня широко раскрытыми, доверчивыми глазами.
– Должен быть какой-то способ убедить его, что я не его пара.
– Если бы от тебя пахло другим монстром, он, вероятно, оставил бы тебя в покое, – говорю я, подходя к ней ближе, ведя ее обратно в кабинет.
– Мне нужно просто надеть рубашку, которую ты носил, или что-то в этом роде?
Я смотрю на нее, сбитый с толку невинностью в ее взгляде.
– Это не тот аромат, который нужен, – отвечаю я.
Она хмурится.
– Я в замешательстве.
– Ты должна источать запах освобождения другого монстра.
Я тяжело сглатываю и изо всех сил стараюсь не опускать взгляд, чтобы не пялиться на соблазнительное декольте, которое у нее на виду.
– Понимаю. О, ох!
Вивиан прерывисто вздыхает, затем одним движением стаскивает с себя рубашку.
– Ты можешь это сделать? – спрашивает она, слегка задыхаясь. – Ты можешь просто отметить мои сиськи или что-то в этом роде? Это сработает?
Затем ее руки тянутся за спину, и она расстегивает лифчик. Он соскальзывает с ее плеч, затем падает на пол.
Прошло двадцать лет с тех пор, как я видел пару грудей лично, но я не припомню, чтобы когда-либо видел что-то настолько совершенное.