Кто-то верил, что в его раскидистые рога, как в паутину, можно ловить счастье и солнечный свет. Иные утверждали, что рога Олень унаследовал от Борового, а потому поклоняться ему – значит почитать Навь и ее духов. Но в доме Русланы Оленя считали королем чащи. Его просили о доброй охоте и благосклонности леса.
Были и другие Покровители: Лис, Ласка, Рысь… Всех и не вспомнить. Кажется, каждый человек мог найти себе заступников, будь он верный семьянин или неуловимый разбойник.
Искусные фигурки Покровителей из священного дерева, сторожившие покой домочадцев, всегда успокаивали Руслану одним своим видом. Теперь же она, таская посуду, поглядывала на медведей и оленей из светлой древесины с абсолютным безразличием, ощущая себя одинокой и брошенной. Где их защита теперь, когда так нужна?
Моймир вошел в сени, запуская с улицы холодный воздух, когда на столе уже стоял горшок с горячей кашей. От нее к низкому потолку вился густой пар, разнося по дому запах овсянки. Только вот знакомого уюта Руслана не чувствовала.
– Отец? – не то позвала, не то спросила она и резко поднялась с лавки.
Моймир посмотрел на дочь так, как смотрел на мелких птичек, что случайно попадались в силки. Толку с них почти никакого, убивать жалко было, да спасать уже поздно. От отцовского взора, исполненного горечи, внутри Русланы что-то треснуло. Все это время она еще старалась держать и осанку, и лицо, но огорчение отца оказалось самым жестоким наказа– нием.
– Простите меня, – уронила она, низко опустив голову. – Я не хотела пугать вас! Лишь Войко найти да домой вернуть!
В горле стоял ком, но слезы не шли. Руслане не хотелось плакать – лишь вырвать с корнем из себя эту слабость и искупить вину перед родными.
– К чему было одной бежать? – не выдержала матушка. – Вылетела за калитку, будто ветром сдуло, и ищи-свищи по всему Хрусталю! Хоть бы о нас подумала!
– Я думала. Не хотела позорить наш дом.
Бояна уже потянулась за рушником, но голос Моймира заставил всех замереть и слушать, что скажет хозяин дома:
– Заботы о чести семьи нам с матерью оставь, Руслана. От тебя лишь одно требуется – помнить о родных. Ты же убежала, ни слова не сказав, а нам с матерью думай – то ли в лес, то ли в другой город, то ли к обрыву.
Руслана виновато посмотрела на отца и тут же прикусила дрогнувшую губу.
– Думаешь, если бы я узнал, что ты за Войко отправилась, стал бы тебя останавливать? – Моймир прошел вперед, встал перед Русланой. Она выдержала прямой взгляд отца, и тогда он сказал: – Не для того я тебя с детства в лес с собой брал, чтобы ты потом от беды под материнской юбкой пряталась!
Бояна охнула, а Руслана оторопела.
– Ты не слабая девочка, не беззащитная боярыня. Ты охотница, и я не раз в этом убеждался. Но еще, Руслана, ты наша дочка, которую мы любим.
Моймир, ища поддержки, посмотрел на жену. Она улыбнулась ему сквозь слезы и кивнула, соглашаясь.
– Я тоже вас люблю, – пролепетала Руслана, давясь слезами, которые все никак не хотели скатываться из глаз.
– Любовь, Руслана, – это ответственность. Родительская или любовь иная – все одно. Быть связанным ею с кем-то – значит сплести запястья нитью судьбы. Потянешь ты, а станет больно нам, – отец снова посмотрел на матушку, и та не выдержала. Захныкала, как ребенок.
Руслана и раньше понимала, какую боль причинила родным своим побегом. Теперь же, видя, как плачет матушка, как трепетно отец гладит ее по растрепанным после бессонной ночи волосам, успокаивая, Руслана с лихвой окунулась в чувство вины. Поэтому она спокойно кивнула, когда отец сказал:
– Из избы ни ногой.
Справедливо. Да и куда ей идти теперь? В Хрустале все сторониться будут да за спиной про колдовство и Борового шептать. Даже Богдана наверняка и парой словечек перекинуться не захочет. А что до других ребят…
– Сегодня в полдень пойдем с отцом к Яромиру, – шаркнув ложкой по дну деревянной тарелки, неожиданно оповестила матушка. На Руслану она не смотрела, как бы давая понять – это решение не обсуждается.
– Зачем? – вскинула голову Руслана. Неужто Яромир что-то про Войко знать может?
В душе затеплилась надежда, но слова отца затушили ее, точно ушат ледяной воды, вылитый на угли.
– Предложим ему сыграть с тобой свадьбу. Он ведь хотел…