Жакмор все шел и шел, и никто не попадался ему навстречу. Ферм становилось все больше, и с левой стороны тоже. Дорога стала шире и свернула влево. Вдруг он заметил, что совсем рядом с ней течет красный ручей. На его гладкой, почти вровень с землей поверхности плавали какие-то непонятные отбросы, как будто переваренные остатки пищи. Из пустых домов заструился непонятно откуда взявшийся гул. Проходя мимо каждого дома, Жакмор усиленно принюхивался, пытаясь разобраться в волне запахов, бивших прямо в нос.
Ручей сильно заинтриговал его. Вот только что его вообще не было, и вдруг он становился широким, полноводным, с натянутой, словно мембрана, поверхностью. По цвету он напоминал харкотину чахоточного — слюна пополам с кровью, красноватая муть. Жакмор подобрал камешек и бросил его в воду. Тот мягко, без брызг, ушел на дно, будто в них провалился.
Дорога выходила на продолговатую площадь. Растущие вокруг деревья бросали на нее благодатную тень. Раздваиваясь, дорога обвивала площадь. Справа Жакмор заметил какое-то оживление и направился туда.
Подойдя, он увидел, что это всего-навсего распродажа стариков. Тут, на солнышке, на деревянной скамейке, сидели рядком старички, семеро мужчин и пятеро женщин. Рядом со скамейкой лежали большущие камни. На них-то и располагались зрители. Уже три камня были занятый Муниципальный барышник стоял перед скамьей, держа подмышкой амбарную книгу в обложке из чертовой кожи. На нем был бархатный коричневый костюм, башмаки, подбитые гвоздями, а на голове, несмотря на жару, гнуснейшая фуражка из кротовой кожи. Воняло от него прескверно, а от стариков и того хуже. Большинство сидели совершенно неподвижно, опираясь на палки, отполированные временем. Всю их одежду составляли какие-то бесформенные и засаленные тряпки; лица небритые, испещренные множеством морщин, в глубине которых скопилось немало грязи, глаза превратились в щелки от постоянной работы на солнце. Они жевали беззубыми челюстями, от гниющих корней распространялось зловоние.
— Вот за этого недорого возьму, а послужить он еще послужит. Слышь, Лалуэт, не возьмешь ли для своих пацанов? — сказал барышник. — Он еще вполне может сгодиться им на что-нибудь.
— И сможет им кое-что показать! — бросил кто-то.
— Ты об этом, что ли? Пожалуй! — согласился барышник. — Ну-ка, иди сюда, папаша, как тебя там.
Он заставил старика встать. Тот, скрючившись, сделал шажок вперед.
— А ну, валяй, показывай, что там у тебя в штанах! — приказал барышник.
Дрожащими пальцами старик начал расстегивать ширинку. Ткань у пуговиц сильно вытерлась и лоснилась от грязи. Окружающие покатились со смеху.
— Да вы гляньте только! И правда, мужик что надо! — сказал Лалуэт. Он склонился над стариком и, давясь от смеха, взвесил в руке жалкую, живую, безвольную тряпочку.
— Ну ладно, уговорил, беру, даю сто франков, — обратился Лалуэт к барышнику.
— Продано!
Жакмор знал, что такие ярмарки на деревне не редкость, но сам впервые присутствовал на подобном зрелище, и оно его захватило.
Старик застегнулся и ждал.
— Шевелись-ка, ты, кабы сдох! — Лалуэт дал ему пинка под зад, от чего тот чуть не упал. — Вот, ребятки, вам на потеху.
Старик медленно двинулся вперед. Двое детей отделились от публики и пошли за ним. Один принялся колотить его палкой по спине, а другой повис на шее, стремясь свалить на землю. Старик растянулся, уткнувшись лицом в пыль. Взрослых происходящее нисколько не заинтересовало за исключением Жакмора, который, будто зачарованный, наблюдал за детьми. Старик встал на колени и что-то выплюнул. Его разбитый нос кровоточил. Жакмор отвернулся и вновь присоединился к публике. В этот момент барышник расхваливал маленькую толстушку лет семидесяти. Ее редкие жирные волосы выбивались из-под старого черного платка.
— А вот вам старушенция. В хорошем состоянии. Кто желает? И ни одного зуба. Это может оказаться дополнительным удобством.
Жакмора слегка мутило. Он присмотрелся к окружающим. То были грубые, суровые, крепко сбитые мужчины лет 35— 40. Кепки на головах придавали их лицам выражение самоуверенности. По виду народ кряжистый и выносливый. Некоторые при усах — тоже признак мужественности.