Обратил ли Хантер на это внимание или нет, в любом случае он не стал обсуждать ее слова.
— Мы оба упрямы, чрезмерно самонадеянны и не боимся риска, — сказал он. — Уверен, что Эллиот сразу же понял, что либо наши темпераменты приведут к обоюдному смертоубийству, либо…
Все внимание Виктории сконцентрировалось на опасной паузе после этой неоконченной фразы.
— Либо что? — наконец спросила она.
— Либо, как это ни безумно звучит, между нами может что-то произойти.
— Пока еще мы не убили друг друга, — сказала она. — И если продержимся до Дня благодарения, то останемся живыми и свободными.
Ее замечание вызвало смех у Хантера.
— Полагаю, что так! — Он откинулся в кресле. Он явно не спешил уходить. — А какие у вас планы?
— Планы? — удивилась Виктория. — Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду планы, не связанные с возвращением в адвокатскую контору: трудно представить, что такая работа способна полностью удовлетворить вас.
— Она меня и не удовлетворяет.
Ее прямота, по-видимому, доставила ему удовольствие.
— Все зависит от того, что может предложить жизнь, — говорила Виктория, испытывая почему-то все большее беспокойство. — Почему вы спрашиваете об этом?
— Вы счастливы, что обладаете такой свободой действий, Виктория. У большинства людей этого нет. В том числе и у меня.
В его устах такое признание прозвучало очень странно, и она решила развить эту тему.
— Ни за что не поверила бы, что человек, способный перевезти замок через океан, ощущает помехи в сфере свободы действий.
— Замки и помехи — разные вещи, — сказал он. — С замками легче.
— Эти помехи порождены людьми или другими обстоятельствами?
— Сейчас это комбинация и того, и другого. — Он уставился в пространство, погруженный в воспоминания.
— Уверена, что вы с этим справитесь.
Лежавшее в центре камина полено обгорело, распалось на части и могло вот-вот выкатиться на пол. Виктория взяла кочергу, чтобы подвинуть его назад. В дымоход полетел сноп оранжевых и красных искр.
Хантер тщательно обдумал свои слова.
— Если то, о чем я вас попрошу, вы посчитаете неуместным, то так прямо мне и скажите.
— Что вы собираетесь попросить?
— Когда все закончится… Вы не станете возражать, если я навещу вас?
Ошеломленная Виктория выпрямилась, услышав этот вопрос, но слова застряли в горле, и она глупо молчала.
— Вы навестите меня? — наконец повторила она его слова, боясь, что неправильно их расслышала. — Вы говорите о «свидании»?
Хантер лишь кивнул головой, робко подтвердив правильность ее вывода.
— Наверное, лучше использовать другое слово, — сказал О'Хари в попытке устранить то, что считал источником неловкости. — Слово «свидание» предполагает разрешение на него матери.
— Моя мать, — усмехнулась Виктория, — попросила бы, чтобы ее взяли с собой.
Хантер рассмеялся.
— Дуэньей? — спросил он, подмигнув. — Не такая уж плохая идея. — Не получив ответа на первый вопрос, он повторил его.
— Я… даже не знаю, что сказать, — пробормотала она.
Стремление броситься в его объятия сдерживалось чувством беспокойства: ведь она знала, что он в какой-то мере уже принадлежит другой.
— Простите мою растерянность, но…
— Что «но»?
— Мне кажется, что… — Виктория путалась в словах, не умея правильно сформулировать мысль. Она была совершенно не готова к такому неожиданному повороту в разговоре с ним.
Он со своей стороны тоже был искренне озадачен ее замешательством.
— В чем дело, Виктория?
Виктория глубоко вздохнула, решив, что дальше оттягивать неизбежное уже нельзя.
— На вашем письменном столе стоит фотография, — сказала она. — Я ее заметила еще в день своего приезда сюда…
Едва заметная гримаса недовольства появилась на лице Хантера.
— Это она… — запнулась Виктория. — Это та женщина, что звонит вам?
— Нет. — Он, казалось, даже удивился вопросу.
Он сидел так близко от нее, что к нему можно было прикоснуться. И вместе с тем… Если судить по его задумчивости и по взгляду, каким он смотрел на огонь в камине, можно было подумать, что его от Виктории отделяет миллион миль.
— Вы теряли кого-нибудь, Виктория? — спокойно спросил он. — Человека, который означал для вас весь мир и которого вы не смогли бы вернуть ни за какие деньги?
Вопрос был риторическим. Правда, на него она смогла бы легко ответить, рассказав ему об отце.
— Девушка на фотографии, — сказал он, — наверное, удивилась бы, если бы увидела, как я себя веду.
— Вы имеете в виду ваше предложение о встрече? — Голос Виктории понизился до приглушенного шепота: ее чувства шли вразрез с новыми и, кажется, неприятными обстоятельствами.
— Я имею в виду и предложение, и то, что я вообще жив.
— Кто эта женщина? — тихо спросила Виктория.
Но тут ночную тишину разорвал леденящий кровь женский крик.
27
Хантер схватил металлическую трость и вскочил с кресла.
— Оставайтесь здесь! — решительно приказал он Виктории, которая уже сделала движение подняться за ним. — Тут безопасней.
— Я просто подумала, что вы… — запротестовала она.
Но Хантер был непреклонен.
— Делайте, что я сказал! — прервал он ее, распахивая дверь спальни. — Пожалуйста!
Виктория прикусила нижнюю губу, когда увидела, как он неуверенной походкой вышел в коридор, с трудом передвигая больную ногу. «Ну останься же!» — хотела она крикнуть Хантеру. Послышались звуки открывающихся дверей и общий шум, поднятый сонными обитателями замка.
Виктория решила, что у нее столько же прав знать о происходящем, сколько и у остальных. Она была взбешена не только попыткой мужчины командовать ею, но и тем, что вопль — чем бы он ни был вызван — раздался в самое неподходящее время. «Еще каких-нибудь десять секунд, — с кислой миной думала Виктория, — и я бы получила ответ на вопрос, кто изображен на фотографии».
Она забежала в спальню, схватила дождевик и накинула его на себя. Конечно, не крик моды, но такой наряд все-таки вызовет меньше удивления, чем халат на голое тело.
В коридоре она столкнулась с Сином Майклом, выбегающим из своей комнаты. Он на ходу застегивал на молнию наспех натянутые джинсы.
— Вы тоже слышали? — спросил он, приглаживая растрепанные волосы.
Она заметила, что Хантера в коридоре уже не было. И, слава Богу! Сейчас ей не хватало только колкостей Сина Майкла, на которые он, конечно, не поскупился бы, увидев Хантера около дверей в комнату Виктории глубокой ночью.
— Я как раз туда! — ответила она.
И они устремились вниз по лестнице.
— Крик раздался со двора, — буркнул на бегу Син Майкл, когда они оказались в главном зале.
— Как вы думаете, кто…
Но прежде чем Виктория докончила вопрос, он уже несся в сторону парадного вестибюля замка.
Син Майкл остановился у двери лишь затем, чтобы обернуться и попросить ее остаться.
— Там может быть опасно, — предостерег он. Когда он произнес эти слова, в его темных глазах сверкнул огонек авантюризма, и это было еще одним подтверждением того, что главное в жизни Сина Майкла — опасность и риск. А может быть, подумала Виктория, он просто пользуется еще одной возможностью, чтобы произвести на нее впечатление своей дерзкой отвагой.
— Но ведь я уже здесь, — возразила она.
Викторию еще больше разозлило, что на протяжении каких-то нескольких минут уже двое мужчин требовали от нее полного подчинения.
Не теряя времени на спор с Викторией, Син Майкл рванул незапертую дверь во внутренний двор.
Хотя дорога, ведущая к замку, и была освещена, сочетание зубчатой тени, отбрасываемой его стенами, и рябивших в тусклом свете луж, оставленных матушкой природой, заставило Викторию почувствовать себя не столь уж отважной. И когда Син Майкл издал гортанный вопль ужаса, она еще не пробежала и полпути к воротам. Виктория смогла увидеть лишь полностью опущенную железную решетку ворот замка, оснащенную снизу острыми зубьями. Такого при ней до сих пор еще не было. Разве Чен не говорил ей, что этой решеткой никогда не пользуются?