Выбрать главу

Она почувствовала, что его дыхание участилось. Рука Виктории легла на широкую грудь Хантера. Он резко подался вперед, преодолев более половины расстояния, отделявшего их друг от друга. Бушевавшее внутри Виктории желание усилило ее душевную уязвимость, но она была полна решимости показать этому упрямому мужчине свой характер. Единственное, что ей оставалось сделать, это повторить свои условия, выполнения которых она так страстно добивалась. Хантер и Виктория как бы сплелись взглядами, и в его серых глазах отразилось непонятное ей отчаяние. Его губы медленно раздвинулись, язык увлажнил их… Виктория ощутила себя такой беспомощной! Ей стало невмоготу ждать, когда же он ответит поцелуем на ее требование говорить правду. Поцелуем, который, как они оба понимали, она не отвергнет…

Когда Хантер наконец обрел дар речи, его голос прозвучал для Виктории откуда-то издалека.

— Вы победили, любовь моя, — мягко промолвил он. — Вы правы, у меня не должно быть секретов от вас. Но только обещайте мне…

«Все что угодно!» — возопил ее внутренний голос. Виктория сознавала, что ни в чем не сможет отказать мужчине, который держал ее в объятиях. В его прошлом больше не существовало такого смертного греха, который она не простила бы ему теперь.

— Это началось, — несколькими мгновениями спустя начал Хантер, — в то лето, когда Мэри впервые отправилась в Ирландию…

38

Отрывистый стук в дверь прервал Хантера.

«Мне надо было предвидеть, что долго говорить ему не дадут», — вздохнула Виктория. Как нарочно, их уединение всегда прерывалось стуками в дверь, телефонными звонками или леденящими душу воплями. Может быть, и хорошо, что Хантер не торопится определить их отношения, пока не найдет опытного слесаря, чтобы врезать замки, или пока они не окажутся на нейтральной территории…

— Да! — отозвался Хантер.

Виктория поймала себя на том, что старается угадать, кто же появится на этот раз.

Вошла персона, которую Виктория в своих догадках вообще в расчет не принимала. И, тем не менее, это была именно она!

Просьба извинить ее мелькнула в глазах Мэрсайн Кэмерон прежде, чем она успела произнести хоть слово. В списке потенциальных нарушителей покоя, который держала в уме Виктория, Мэрсайн, конечно, была единственной, чье выражение сожаления могло быть вполне искренним.

— Я по поводу Мэтти, — серьезно сказала она Хантеру. — Я пыталась ее успокоить, но полагаю, что вам все-таки следовало бы пойти и выслушать, что она говорит.

Виктория и Хантер обменялись быстрыми взглядами. Им было известно, что после завтрака миссис Причард ездила в больницу навестить Нилли. Естественно, прежде всего, они подумали, что в состоянии престарелого джентльмена в течение ночи наступило резкое ухудшение и что она вне себя от страха. Виктория и Хантер заговорили одновременно, выразив тревогу по поводу того, что почтенному камердинеру недолго осталось жить на этом свете. Мэрсайн покачала головой.

— О нет, старичок достаточно крепок, чтобы прожить еще годы, — заверила она.

— Тогда что же случилось? — спросил Хантер.

— Так что же случилось? — спросила Виктория.

— Лучше пусть она сама вам все расскажет, — ответила Мэрсайн. — Для нового человека вроде меня все так запутано, что я не в состоянии что-нибудь понять. Даже милый, певучий ирландский акцент миссис Причард, — добавила она, — становится почти непреодолимым препятствием, когда она захлебывается слезами.

Хантер и Виктория шли вслед за элегантной Мэрсайн, которая вела их на кухню. Но кухня оказалась пустой.

Мэрсайн остановилась, с сердитым видом положив руки на бедра.

— Вы не считаете это весьма странным?

— Что, мама? — спросила Виктория.

— Я попросила ее никуда не отлучаться и сказала, что через минуту вернусь, — ответила Мэрсайн, оглядываясь вокруг так, будто рассчитывала найти исчезнувшую повариху хитроумно спрятавшейся среди кухонной утвари или свежих фруктов.

И только одна Виктория, умудренная опытом всей своей подростковой жизни: сколько раз ей приходилось наблюдать за умением матери неприметно управлять другими людьми, — смогла понять причину замешательства Мэрсайн. Та, очевидно, никак не могла уразуметь, почему не был исполнен ее такой простой, продиктованный добрыми намерениями приказ. Что заставило повариху намеренно ослушаться не кого-нибудь, а саму Эландру Монако?

— Может быть, ей надо было куда-то пойти? — предположила Виктория.

Мэрсайн подняла свои превосходно выщипанные брови.

— Будь же реалисткой, дорогая! — ласково выговорила она. — Вся жизнь этой женщины ограничена кухней, особенно накануне большого праздника. Где же тогда она может быть?

— На этот вопрос я, пожалуй, отвечу вам, если вы хотя бы намекнете, о чем она говорила, — высказал свое мнение Хантер.

Мэрсайн вздохнула.

— Это был бесконечный поток слов о ее мальчике и о том, как ей трудно было ставить его на ноги. Потом, совершенно неожиданно потеряв самообладание, она сказала, что Нилли всегда любил его как сына, и что именно этим и объясняется его поступок.

— Возможно, я что-то пропустила, — заметила Виктория. — Но о каком поступке шла речь?

— Вот именно здесь и началась путаница! — ответила Мэрсайн. — Она, по-видимому, считает, что Нилли пытался покончить жизнь самоубийством, чтобы защитить Яна.

— Защитить? Но от кого? — вмешался Хантер.

— Бог его знает, — пожала плечами Мэрсайн. — Именно в этот момент я и решила обратиться к общему разуму, чтобы попытаться все расставить по местам.

Виктория бросила взгляд на Хантера.

— Вам не кажется, что она могла пойти в конюшни?

— Ну что ж, стоит попробовать…

И троица вновь двинулась в путь. На этот раз ее возглавлял Хантер.

Они услышали голос миссис Причард задолго до того, как подошли к открытым воротам сарая. Ее окрашенная ирландским акцентом речь, срывавшаяся на визг и крик, яростно обрушивалась на поварихину родную плоть и кровь.

— Может, будет лучше, если вы позволите разобраться во всем этом мне? — обратился Хантер к двум сопровождавшим его женщинам.

Как только Хантер вошел в сарай, переходящий в визг крик немедленно прекратился и сменился истеричными рыданиями. Мэрсайн и Виктория стояли как вкопанные на том месте, где их оставил Хантер. Они не знали, что им делать и что говорить. Мгновение спустя миссис Причард так заорала на своего сына, что он тут же в испуге выскочил из сарая. Ошарашенный тем, что на пути у него оказались Мэрсайн и Виктория, Ян бросился в обратном направлении, перебрался через изгородь и побежал в сторону пасущихся лошадей.

— Может быть, нам все-таки войти? — неуверенно спросила Виктория Мэрсайн, встревоженная громкими всхлипываниями, эхом отдававшимися в тишине ноябрьского утра. — Похоже, там происходит нечто ужасное.

Мэрсайн покачала головой.

— Давай еще немножко подождем…

Легкий ветерок слегка растрепал прическу Мэрсайн, придав ее облику приземленную элегантность. Виктория страшно удивилась, что никогда прежде этого не замечала.

— Что, у меня выросли рога? — спросила Мэрсайн.

— Что-что?!

— Ты так уставилась на меня, солнышко… А я ведь знаю, что ты и раньше встречалась с телевизионными звездами лицом к лицу.

Виктория пожала плечами.

— Просто я обратила внимание на то, как ты выглядишь, вот и все. — Таков был единственно возможный ответ. Да и какими еще словами можно было точно описать, что она увидела спокойную внутреннюю силу в женщине, которую весь остальной мир воспринимает как избалованного идола мелодрамы повседневной жизни…

Мэрсайн взглянула на свою дочь, и ее улыбка несколько померкла.

— Не было бы лучше для ваших отношений, — неожиданно спросила она, — если бы я осталась в Калифорнии, а не прилетела сюда, чтобы повидаться с тобой?

— Вряд ли слово «отношения» подходит к данной ситуации, мама.

«Странное время она нашла, чтобы говорить об этом», — подумала Виктория.

— Но у тебя же с этим человеком завязалось нечто заслуживающее внимания! — возразила Мэрсайн. — Вы отнюдь не напоминаете незнакомцев, которые на «Празднике роз» случайно толкнули друг друга и тут же разбежались в разные стороны.