Джон ничего не сказал, просто ждал, и его рот сжался в жесткую линию.
- Я подслушивала, - спокойно призналась она. – К этому времени я уже установила взаимосвязь между телефонными звонками и парнем, столкнувшим меня с дороги, но как ты связал все это вместе?
- Только смутное предчувствие и куча подозрений, – ответил он. – После того последнего, звонка, я хотел удостовериться, что знаю, где он находится. Было слишком много несвязанных друг с другом концов. Энди не смог найти его в списке пассажиров международных рейсов ни одной авиалинии. Чем труднее было обнаружить Бекмана, тем подозрительнее это выглядело.
- Ты не поверил мне сначала, насчет синего «Шевроле».
Джон вздохнул.
- Да, я не поверил тебе. Поначалу. Прости. Мне было трудно осознать тот факт, что кто-то хочет причинить тебе вред. Но что-то тебя беспокоило. Ты не хотела брать машину, вообще покидать пределы ранчо, но не заговаривала об этом. И тогда я начал понимать, что ты напугана.
Ее зеленые глаза потемнели.
- Правильнее сказать - в ужасе, - прошептала она, глядя в окно. – Ты получил какие-нибудь известия от Фелпса?
- Нет. Он не станет звонить, пока не найдет Бекмана.
Она задрожала, на лицо снова вернулось затравленное выражение.
- Он пытался убить тебя. Мне следовало догадаться, я должна была что-то предпринять.
- Что ты могла сделать? – грубо спросил он. – Если бы в тот день ты была со мной, то пуля угодила бы в тебя, а вместо этого она всего лишь разбила ветровое стекло.
- Он свихнулся от ревности. – Ее затошнило при мысли о Роджере, и она прижала руку к животу. – Совершенно выжил из ума. Вероятно, он сорвался, когда я переехала к тебе. Во время двух первых звонков Роджер вообще ничего не говорил. Возможно, он звонил только для того, чтобы посмотреть, отвечу ли я на звонок в твоем доме. Он не мог вынести даже моего разговора с другим мужчиной, а когда узнал, что ты и я … - Она оборвала себя, испарина выступила у нее на лице.
Джон нежно притянул девушку к себе, прижав ее голову к своему плечу и успокаивающе гладя по волосам.
- Интересно, как он об этом узнал.
- Битси Саммер. – Голос Мишель дрогнул.
- Эта пустышка, которую мы встретили в ресторане?
- Эта пустышка, самая большая сплетница, которую я знаю.
- Если он следил за тобой все это время, то, возможно, сейчас думает, что нашел человека, о котором подозревал столько лет.
Мишель подскочила, затем хрипло рассмеялась.
- Именно так.
- Что? – Джон был удивлен.
Мишель отодвинулась от него, откинув волосы с лица нервным жестом.
- Этим человеком был ты, - произнесла она низким голосом. Она смотрела сейчас на что угодно, лишь бы не на него.
- Я не могла любить его, так, как он этого хотел, и так или иначе он, казалось, знал это.
Джон взял рукой Мишель за подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза.
- Ты всегда вела себя так, как будто ненавидела меня, могу в этом поклясться.
- Я должна была защищаться. – Зеленые глаза Мишель были полны горечи. Вокруг тебя всегда были женщины, падающие к твоим ногам, женщины намного опытнее меня и гораздо более красивые. Мне было восемнадцать и ты пугал меня до смерти. Люди назвали тебя «Гвоздь». Я знала, что не смогу справиться с таким мужчиной как ты, даже если ты когда-нибудь посмотришь на меня дважды.
- Я смотрел, - сказал Джон резко. - Более двух раз. Но ты воротила от меня свой нос, как будто тебе не нравился мой запах. Поэтому я оставил тебя в покое, даже при том, что хотел тебя так, что кишки завязывались в узел. Я построил свой дом для тебя, потому что ты привыкла к намного большему, чем старый дом, в котором я жил. Я построил бассейн, потому что ты любила плавать. Когда ты вышла замуж за какого-то богатого неженку, будь ты проклята, я почувствовал бешеное желание разрушить все, камень за камнем.
Губы Мишель дрожали.
- Если я не могла быть с тобой, не имело значения, за кого выходить замуж.
- Ты могла быть со мной.
- Как временная любовница? Я была настолько молода, я считала, что у меня должно было быть или все или ничего. Я хотела постоянства, верности, а ты не был похож на семьянина. Теперь … - Мишель пожала плечами, выдавив слабую улыбку. - Теперь все это не имеет значения.
Ярость исказила лицо Джона:
- Это ты так думаешь.
Его губы накрыли рот Мишель. Она приоткрыла свои губы, позволяя ему взять все, что он хотел. Прошло то время, когда она могла отказать ему в чем-то. Даже поцелуи были для него недоступны в течение прошлых четырех дней, и голод был настолько силен, что победил гнев. Джон неистово целовал Мишель, и она в ответ упивалась им. Она не боялась его силы или грубости, потому что их породила страсть, его поцелуи пробудили в ней ответную потребность.
Ее ногти впились в голые плечи Джона. Ритмично двигая бедрами, он терся о нее своей вздыбленной мужской плотью, окончательно потеряв голову. Только сознание того, что медсестра может зайти в любой момент, помогло Джону отстраниться, его дыхание было неровным. То, что он сейчас ощутил, было слишком сильным, слишком личным, чтобы позволить хоть кому-нибудь увидеть это.
- Нев должен поспешить, - сказал он хрипло, неспособный сопротивляться еще одному поцелую. Ее губы припухли от поцелуев, а глаза полузакрыты и сверкали желанием. Этот взгляд возбудил Джона еще сильнее, потому что именно он пробудил в ней эту страсть.
***
Мишель выскользнула из спальни, держа одежду в руке. Она не хотела рисковать и разбудить Джона, одеваясь в спальне: после аварии он крепко спал, но не стоило искушать судьбу. Ей нужно было найти Роджера. Он промазал, стреляя в Джона первый раз, но во второй мог и не промахнуться. А она знала Джона: если бы он дал себе труд хотя бы притвориться, что следует предписанию врача не перенапрягаться, она была бы удивлена. Но нет, он будет работать как обычно: под открытым небом и без всякой осторожности.
Он разговаривал с помощником шерифа Фелпсом прошлой ночью, но все, что Энди удалось выяснить, это то, что синий «Шевроле» был арендован мужчиной, попадающим под общее описание Роджера, и назвавшимся Эдвардом Уэлшем. Знакомый озноб пробежал по спине Мишель.
- Эдвард – второе имя Роджера, - прошептала она. – Уэлш была девичьей фамилией его матери.
Одно долгое мгновение Джон пристально разглядывал ее прежде, чем передать эту информацию Энди.
Она не предоставит Роджеру другой возможности причинить вред Джону. Странно, но Мишель не боялась за себя. Ей через столько пришлось пройти, находясь в руках Роджера, что она уже просто не могла больше бояться. Но Мишель смертельно боялась за Джона, и за ту новую жизнь, что росла в ней. Так больше не могло продолжаться.
Лежа с открытыми глазами в темноте, девушка внезапно поняла, как найти его. Мишель не знала, где именно он был, но примерное место представляла. Все, что ей оставалось сделать, это поставить ловушку с приманкой, и он придет в нее сам. Вся проблема заключалась в том, что этой приманкой могла быть лишь она сама, а значит, она окажется запертой в ловушке вместе с ним.
Мишель оставила Джону записку на кухонном столе и съела крекер, чтобы успокоить желудок. На всякий случай она захватила пакет крекеров с собой и бесшумно выскользнула через черный ход. Если догадка была правильной, ей следовало быть предельно осторожной, до тех пор, пока кто-нибудь не придет на подмогу. Мишель погладила живот. Она не могла ошибиться.
Мерседес завелся с одного поворота ключа в замке зажигания, двигатель работал ровно и тихо. Она тронула машину и медленно направилась к дороге, не включая фар, надеясь не разбудить Иди или кого-то из мужчин.
На ее ранчо стояла тишина, старый дом, укрытый сенью вековых дубов был безмолвен. Мишель отворила дверь и вошла, напрягая слух в попытке уловить малейший звук в обступившей ее темноте. До рассвета оставалось не более получаса; в ее распоряжении было совсем немного времени организовать ловушку и заманить Роджера прежде, чем Иди обнаружит на столе записку и разбудит Джона. Дрожащей рукой она включила свет в холле. Обстановка дома возникла перед глазами, свет и тень, сменяя друг друга, падали на предметы интерьера, столь же хорошо знакомые ей, как собственное лицо. Девушка методично обошла дом, включая свет в гостиной, затем в кабинете отца, потом в столовой и на кухне. Раздвинула занавески на окнах, выпуская на улицу сияющие огни ламп как маяки, роль которых им отводила.