В роддом маму повезли прямо с работы. Что-то пошло не так. Возможно постоянный стресс или же ежедневная работа в школе истощили и вымотали ее до конца, но врачи не смогли спасти ее и, подарив мне жизнь, она умерла.
Все заботы легли на плечи бабули. Отец, узнав о смерти мамы, тут же приехал. Возможно, тогда он тоже похоронил часть своей души, уж сильно, по словам бабушки, страдал. Но меня забрать не захотел. Только глянул один раз и сбежал, хотя признать не отказался и дал свое имя.
Все деньги, что приходили на счет бабушки, оставались целы, она ничего не взяла от отца. Это была не гордость с ее стороны, скорее обида. Обида за свою умершую дочь и брошенную внучку.
Было тяжело, иногда голодно и бывало страшно. Пока у бабули не появился в женихах новый сосед. Покоренный женщиной он просто не оставил ей и шанса сбежать и отвергнуть его. Постоянно помогая, проявляя заботу и опекая, наша жизнь стала налаживаться. У бабушки появился заступник и кормилец, у меня пухлые щеки и толстый живот. — Я засмеялась. — Наверно, организм от пережитого накапливал жирок. Мне было семь лет, когда отец снова оказался на пороге нашего дома, прося разрешения забрать меня на лето.
К слову, со своей бывшей женой он сошелся, она смогла его простить в отличие от мамы. Я приехала в этот город потерянной девчонкой. Папа разговаривал со мной редко, скорее от долга, чем от желания. Нанятый воспитатель, мачеха и мой брат были моими няньками. Мачеха относилась даже лучше, чем родной отец. Чувствую, он винит меня в смерти любимой женщины. — Тяжело вздохнула, все-таки озвучивать свою жизнь все равно, что вскрывать старую рану. — Так продолжалось каждый год. Бабушка, школа, родной дом, а на лето — чужой город, безразличный отец и непонимание чем я заслужила такое. А на последнем учебном году в школе отправилась вслед за мамой бабуля. Как несовершеннолетняя я не могла быть предоставлена самой себе, и органы опеки связались с папашей, у которого я и жила ровно до следующего дня рождения.
Это был лучший день моей жизни. И, не потому что я могла уйти из его дома и не появляться там больше никогда, а потому что высказала все, что думаю о своем родителе.
Конечно, не все так печально, были и счастливые моменты, многие из которых подарил мне мой брат, бабуля и наш сосед — дед Федор.
Мне только трудно понять, как можно так отвергать единственного ребенка от любимой, если конечно он ее любил. Уже пол года я не видела отца. Иногда он вспоминает обо мне и звонит, отделывается парой фраз, а затем снова исчезает из моей жизни.
— А как тебя смог принять брат? — В глазах Сони стояли слезы, но она старалась незаметно их прогнать.
— О, он самый лучший и понимает меня как никто другой. Митя тоже пошел против воли отца. Не захотел идти в университет, что выбрал для него папочка, переехал в общагу, женился на бедной девушке и воспитывает двух дочек, так и не подарив долгожданного внука. — Должно быть, даже сама жизнь не идет на встречу желаниям моего предка.
— Грустная история, — чуть слышно промолвила девушка. А потом подобралась, подарила мне коварную улыбку и припомнила мое обещание. — Ты сказала, что покажешь мне фото себя подростком, когда я приду в гости.
— Хорошо. Только никому. — Я достала из ящика шкафа потрепанный фотоальбом, перелистывая пожелтевшие страницы снимков доставшихся от моей бабушки, нашла нужный и дала Морозовой.
— Да ну?! Нее, это не ты! Признайся! От тебя тут только цвет волос и глаз!
С фотографии смотрел подросток, с пышными формами и грустными глазами. Стрижка каре мне совсем не шла, делая зрительней еще круглее и неказистей.
— И что заставило утенка превратиться в лебедя? — Соня пролистывала альбом, разглядывая, как я взрослела.
— А это уже другая история и я обязательно ее расскажу тебе, но не сейчас. Иначе с драматизмом на сегодня будет перебор.
Глава 14
Костя
Я покидал сцену на ватных ногах и со стояком в штанах. Чем эта пигалица смогла меня зажечь до такой степени?
Я и раньше видел красивое тело и мордочку, на такое не введусь уже давно. Присваиваю, пользуюсь и оставляю в прошлом.
Может быть дело в том, что ко мне раньше не относились с таким пренебрежением. Ведет себя так словно она принцесса, а я червяк у ее ног. Но даже такое поведение заводит, не смотря на злость.
Стоило губами ощутить мягкую кожу округлости груди, и я забыл обо всем. Хотелось затащить ее в самый темный уголок и трахать так, чтоб она молила не останавливаться. Фантазия быстро подкинула мне несколько картинок моего сценария, а вид Наташи на коленях возле моего паха, сделал эти картинки еще реалистичней.
Я наблюдал за ней, как она двигается, улыбается, прикрывает глаза в танце, словно осталась наедине с музыкой. И не сдержался. Дождался когда она отойдет от друзей и, схватив за руки, принялся воплощать в жизнь свои мечты.
Я целовал ее жадно, будто пил и не мог напиться, исследовал, познавал и погружался, все больше тонул в своих ощущениях. Поначалу даже принял ее попытки вырваться за страсть, пока в обратном не убедила меня ее наигранная покорность и отстраненность.
Но и здесь я не стал терять времени, а просто действовал легче, наслаждаясь вкусом губ и ее дыханием. Кажется, я даже застонал, как похотливая сучка, стоило ее ручке скользнуть к моему напряженному члену.
Сука! Она взяла меня за яйца, в прямом смысле этого выражения. Возбуждение сменилось резкой болью. Прошипев мне угрозу, девчонка поспешила меня оставить.
Видимо я погорячился и два месяца мне ой как понадобятся.
В кармане завибрировал телефон. Опять Дашка, не дает прохода. Может с ней успокоить восставшую плоть? Нет, иначе не даст спокойно жить, и может помешать будущим отношениям с Мираевой.
Направился к Кирюхе и обнаружил мою детку на соседнем стуле с ним. Она быстро спрыгнула и, продемонстрировав нам с другом фак, скрылась, но глаза прятали обиду.