Маккартни — человек идей. Его талант нельзя недооценивать, но именно Леннон претворил в жизнь многие из его идей. Слабость альбомов Пола в том, что самолюбие не позволяет ему подключать к работе хороших музыкантов, которые помогли бы реализовать его идеи. Джордж, например, не побоялся сотрудничества с Филом Спектором и Эриком Клэптоном. Когда встал вопрос о пластинке Ринго, я сказал Джорджу: “Ты должен с ним поработать, ему нужна помощь”.
Я много сделал для Ринго, — говорит Клейн, принимаясь за кока-колу и делая с каждым разом все большие глотки. — Ему никто не предлагал главные роли в фильмах, а я предложил. Посоветовал поехать в Европу, переговорить с режиссером и сообщить мне, если все будет в порядке. Он так и сделал: поехал на континент, встретился с этим человеком и быстро нашел с ним общий язык. Уже через полчаса он сказал: “Отлично! Давай звонить Аллену”».
Клейн внезапно чувствует потребность извиниться за свою нескромность, потом продолжает:
«Английские газеты смешали меня с дерьмом. Особенно усердствовала лондонская Sunday Times. Сначала они припомнили мне старые дела, а потом стали расписывать, как я диктаторствую в Apple. Я не отвечал на нападки, и тогда Джон выступил в мою защиту — я имею в виду его интервью в Rolling Stone».
Президенту АВКСО трудно возражать: вытаскивая из ящика стола толстые папки и роясь в бумажных завалах, он отыскивает доказательства по любому пункту. Время от времени он извлекает из заднего кармана старый конверт и исписывает его цифрами, подтверждающими великолепие его сделок. Его невозможно припереть к стене.
«Не будем рассуждать о методах управления, — говорит он. — Поговорим лучше о чистой прибыли. — При этом голос его приобретает металлический оттенок, а на губах играет ангельская улыбка. — Благодаря мне ребята сделали кучу денег, — похваляется он, возвращаясь к излюбленной теме. — Let It Be принес им больше денег, чем все другие фильмы, взятые вместе. Они хотели отдать его на телевидение, но я отговорил их от этой глупости.
До меня битлов все дурачили. Я добился для них отличных условий контрактов с Capitol и EMI. Их авторские гонорары возросли в разы. Пятьдесят процентов всего бизнеса Capitol — это Beatles. Capitol должен сказать мне спасибо: я поставил ему товар высшего качества. Ребята хотят работать, но их нужно заинтересовать. Они не будут работать, пока их кто-то дурачит. Им нужны справедливые условия — вот тогда они будут выкладываться».
Новые условия контракта, которых добился Клейн, бесспорно, очень выгодны для Beatles. Он утверждает, что даже Маккартни поздравил его с новой удачной сделкой. Трудолюбивый бухгалтер, без сомнения, не имеет себе равных, когда речь идет о «запугивании» компаний грамзаписей. И все-таки он бизнес-менеджер, а не продюсер.
«Он сделал им много денег, это точно, — говорит один наблюдатель, — но он же поссорил Маккартни с остальными, и Beatles распались. Конечно, Пол очень трудный человек, но Брайану Эпштейну как-то удавалось с ним ладить».
Клейн все еще надеется на то, что Пол одумается. «Битлы могли бы снова сойтись вместе, — говорит он, — но для этого нужно, чтобы Пол повзрослел и выкинул из головы все эти буржуазные предрассудки».
Это невозможно, считают другие наблюдатели. Помимо всего прочего, Клейну, видимо, будет очень трудно помирить Джона Леннона с Полом.
«Этот дом — наша общая собственность, — говорит Леннон, — и управлять им мы сможем лишь в том случае, если все будем жить в нем. Раньше мы сочиняли музыку вместе, но только потому, что сначала это было забавно, а позднее — удобно. Но лучшие наши песни написаны порознь. Мы уже никогда не будем писать вместе, об этом нечего и думать. Даже если я снова сойдусь с ним, мы не станем писать вместе. В этом больше нет смысла. Возможно, я буду писать с Йоко, потому что мы живем с ней в одной комнате. Я писал с Полом, когда мы жили вместе. Теперь он пишет с Линдой, ибо живет с ней. Это естественно. Черт возьми, за пять лет человек пробуждается ото сна!»
Клейн продолжает тешить себя надеждой на возвращение Пола. А пока его терзают воспоминания о недавнем поражении в английском суде.
«Мой друг Джонни Истмэн выиграл первый раунд, — иронизирует он. — Но это недостойная победа. Против нас был истеблишмент. Проклятые суды, правительство — они пользуются своими полномочиями, когда не желают смотреть в лицо фактам.