Итак, деньги не являлись для них приманкой. А вот пойти на что угодно, рискнуть самым дорогим ради настоящей любви или преданности своей семье… Лукас подозревал, что Фриско была как раз из их числа.
А старинная пословица не зря гласит: «Попробуй — и сам узнаешь».
Задумавшись о том, понимает ли сама Фриско, насколько они похожи, Лукас смотрел невидящим взором в ночное небо.
Он не замечал, как внизу по безлюдным улицам изредка проезжала то одна, то другая сонная автомашина. В его голове медленно вызревал план действий. Лукас был настолько погружен в свои мысли, что решительно позабыл о времени и даже перестал замечать тяжесть в низу живота.
Так или иначе, он намеревался заполучить желаемое. А желал он, чтобы Фриско очутилась в его постели, чтобы ее семейный бизнес перешел к нему и чтобы Лукас мог полностью контролировать и женщину, и фирму.
Не было еще и одиннадцати часов утра, когда Фриско входила к себе в квартиру. И несмотря на ранний час, она явно испытывала усталость: вся энергия ушла на то, чтобы как-то справиться, совладать с чувством недовольства собой и собственной же злостью.
Начать с того, что она чрезвычайно плохо спала в эту ночь — и все из-за встречи с Лукасом Маканной. Особенно раздражало ее то, что Лукас вел себя безукоризненно, если, конечно, не считать его подтрунивая над ее необычным именем.
Но в том-то ведь и дело, что ее лишала покоя сама близость этого человека.
И она отчетливо понимала, что в этом нет ровным счетом ничего хорошего.
Швырнув свои вещи на огромную постель, она подошла к двустворчатому платяному шкафу и принялась разглядывать в длинном узком зеркале свое отражение.
«Идиотка!» — с чувством выговорила она себе, испытывая все более сильное раздражение. Темные круги под глазами свидетельствовали о беспокойной ночи, наполненной воспоминаниями, уговорами и борьбой с желаниями собственного тела.
Черт побери, ведь в конце-то концов она взрослая женщина, разве не так? И потому имеет право на сколь угодно эротические грезы. Тем более что тело ее было молодым, сильным, здоровым — такое тело насыщать да насыщать. А ведь прошло уже очень много времени, почти год, с тех самых пор, как Фриско в последний раз занималась сексом.
Черт, а ведь он настоящий мужчина!
Как раз такой ей и нужен!
Проклятие!
Резко отвернувшись от зеркала, она подошла к постели и принялась рыться в сумке. Она испытала ужасное недовольство собой, а также Лукасом Маканной — за то, что он смел выглядеть столь сексуальным и привлекательным. Но более всего она испытывала сейчас недовольство по отношению к своему собственному отцу, который и заварил всю эту кашу.
Да, утро началось не очень-то удачно.
И это еще мягко сказано.
Надо же, коварный Гарольд не нашел в себе душевных сил прийти к собственной супруге и рассказать ей о том, в какое дерьмо он вляпался!
Фриско вышла утром к завтраку, уверенная, что ей придется успокаивать убитую горем мать. Ничего подобного, та безмятежно пила кофе.
Но и это еще не было самым странным. Оказывается, этот Лукас Маканна пришелся матери очень даже по сердцу, и Гертруда принялась, как заправская сваха, рассуждать о плюсах и минусах возможного союза. Фриско не могла отделаться от мысли, что пока мать размышляла вслух, перед ее мысленным взором стоял образ единственной дочери, облаченной в девственно белое подвенечное платье.
— Черт возьми! — не утерпела Фриско, припомнив сейчас о том бессмысленном разговоре, который состоялся позднее с отцом.
— Сам-то ты понимаешь хоть, что делаешь?! — воскликнула, обращаясь к Гарольду, Фриско в ту самую секунду, как только дверь за матерью закрылась (мать пошла привести себя в порядок перед тем, как отправиться в церковь). — Ты непременно должен пойти и все ей рассказать.
— Сказал же, пойду, значит, пойду. Только вот…
В этот момент дверь открылась, и мать вошла, на ходу натягивая перчатки.
— Может, ты все-таки передумаешь и сходишь с нами? — спросила Гертруда. — Ты уже давно не была в церкви.
— Мама, только не сегодня, — извиняющимся тоном сказала Фриско, стрельнув, как бывало в детстве, глазами в сторону отца. — У меня столько дел дома и, кроме того, сегодня я встречаюсь с Джо и Карлой, мы договорились поужинать вместе.
— Ну что ж… — сразу сдалась Гертруда, с горечью думая о заблудшей душе своего единственного ребенка. — Передай девочкам привет от меня.
…Девочки…
Они будут просто в восторге!
Такие же непримиримые, как и сама Фриско, они будут в диком восторге, когда она расскажет им о планах матери непременно выдать ее замуж.
Разумеется, «девочки» очень любили Гертруду, но, собственно говоря, Гертруду любили все, кто хоть немного был с ней знаком.
Быстренько наведя порядок в комнатах и на кухне, Фриско напустила воды в ванную и надолго залегла, снимая таким образом нервное напряжение. Лишь порядком разомлев, принялась мыться с шампунем, затем смыла пену под душем. Едва только она успела уложить волосы, чтобы не торчали в разные стороны, как зазвонил телефон. Уверенная, что звонит отец, чтобы сообщить ей о сделанном признании, Фриско поспешила к аппарату.
О святая простота!
— Привет, Фриско Бэй.
Она даже зарычала от возмущения.
Маканна услышал ее сдержанный рык и громко расхохотался в ответ.
— Что вам нужно? — она понимала, что слова ее звучат грубовато, однако ей было сейчас наплевать.
— Вот как раз поэтому я вам и позвонил.
— Что? — переспросила она, думая, что он, похоже, не из болтливых.
— Говорю, что звоню вам как раз затем, чтобы рассказать, что именно мне нужно, — ответил он с предельным чистосердечием в голосе.
— Мистер Маканна, я только что уснула… — сказала она, чтобы продвинуть разговор к логическому концу.
— Прекрасно, — тотчас же ответил он. — Я лишь хотел сказать, что вроде бы сумел найти выход из нашей не слишком уж простой ситуации.
— И какой же? — поинтересовалась она, в который уж раз мысленно выругавшись в адрес отца, заварившего всю эту кашу.
— Думаю, что это лучше было бы обсуждать не по телефону.
— Признаюсь, я не в восторге, — Фриско прикрыла глаза, чувствуя, что головная боль опять возвращается. — Я по вашему тону сразу могу сказать, что мне все это едва ли придется по душе. Права ли я?..
— Суть не в том, правы или же не правы. Я спрашиваю, хотите ли вы услышать мое решение?
«Нет!» — мысленно закричала она.
— Да! — произнесла она вслух.
Глава 9
— Что, невкусно приготовлено?
Фриско бросила удивленный взгляд на Карлу, затем опустила глаза и уставилась на вареную рыбу, которую ковыряла вилкой.
— Да нет же, очень даже вкусно, — ответила она, поддела кусочек на вилку и отправила в рот. Проклятая рыба едва не встала поперек горла, но все же Фриско сумела проглотить ее.
— С тобой сегодня явно что-то происходит, — высказала предположение вторая подруга, по имени Джо. — Ты выглядишь такой озабоченной. Может, на службе неприятности?
— Нет, — и Фриско категорично покачала головой, затем тяжело вздохнула. — Вообще-то некоторые проблемы у меня и вправду есть, — вынуждена она была признаться, вовремя вспомнив, что перед ней две лучшие подруги. — Но дело не в службе.
— Значит — мужчина? — в голосе Джо угадывался ядовитый оттенок.
Фриско и Карла обменялись понимающими улыбками. Все трое знали друг друга чуть ли не с детства. Среди них Джо слыла наиболее ярой мужененавистницей, самой непримиримой феминисткой, она не упускала случая выразить свое презрение ко всему, что хоть отчасти имело отношение к мужчинам.
— В некотором смысле, — призналась Фриско.
— Ну вот, куда ни плюнь — всюду мужчины, — и Джо приподняла свою идеально правильную (и притом совершенно природную) бровь. Джо с ее правильными чертами лица слыла красавицей. — И ведь чего ни захотят, все и всегда получат. Разве не так?
Мысленно Фриско вынуждена была признать правоту подруги. Вслух же произнесла иное:
— Ну уж, не всегда. Очень часто верх остается за нами, женщинами.
— Точно! — Джо сделала гримаску, которая, однако, не слишком-то ее украсила. — Но только по-нашему бывает лишь тогда, когда удается припереть мужчину к стене.