Мелодичный шлягер в исполнении Элвиса Пресли способствовал успехам ученика. Сначала Джулия вела Питера, а когда он освоился, послушно пошла за ним.
— Папа, получается! — ликовал мальчик. — Научился, видишь?
— Молодец, сын! Держу пари, все барышни будут твои.
— Папа, теперь потанцуй с мисс Джулией ты, а я посмотрю со стороны, — сказал Питер, подводя Джулию к отцу.
— А согласна ли дама? День у нее был нелегкий, думаю, ей хочется посидеть и отдохнуть, — заметил Майкл. — Да и сам я — не бог весть, какой танцор!
— С чего бы это ей устать! Она же молодая! Вот если бы она была, как моя бабушка, тогда другое дело. Правда, мисс Джулия?
— Правда, дорогой. Танцы под красивую мелодию — это прекрасно! Я прямо-таки ожила. А годы — не деньги, чего их считать! — улыбнулась Джулия.
— Ну что, папочка, один ноль в ее пользу? — радостно взвизгнул Питер. — А ну-ка, покажи класс, если не хочешь прослыть стариком!
— И возразить нечего! — улыбнулся Майкл. — Ничего не остается, как тряхнуть стариной.
Сначала они танцевали скованно, потому что Джулия старалась соблюдать дистанцию, в прямом смысле слова. Теплая ладонь Майкла жгла ее спину огнем, а ноги сразу сделались, будто, ватные. А потом, когда запела Дайана Росс, Джулия встрепенулась. Блюзовый надрыв певицы, слова песенки о любви, всепоглощающей и страстной, взбудоражили ее нервы, словно бокал хорошего вина.
— Обожаю Дайану Росс, — сказала она, чтобы хоть что-нибудь сказать.
Оба медленно раскачивались в ритме танца, а партнер прижимал ее к себе так крепко, что Джулия мгновенно почувствовала его возбуждение. Завязать беседу было просто необходимо.
— А что ты еще обожаешь? — спросил он вполголоса.
Ей хотелось сказать, что его и что она, вообще, теряет голову рядом с ним, но она выдохнула:
— Дождливые вечера, подобные этому, и улыбку моей девочки, когда, просыпаясь утром, она видит меня.
— Папа, прибавь темп! — засмеялся Питер. — Ты очень медленно танцуешь. Спорим, что твоя дама к концу танца заснет!
— Не смей критиковать своего отца, — сказал Майкл с напускной строгостью.
— Ну, папа-а-а, — канючил Питер, — давай лучше я с ней опять потанцую! — Он ухватился за отцовскую рубашку.
— Пит, осторожно! — Майкл поморщился от боли. — Забыл?
— Ой, папа, прости! Мисс Джулия, если бы вы видели, что у него на спине!
Джулия сразу же остановилась, но Майкл явно не хотел разжимать объятий.
— Знаете, синяк во всю спину, а цветом… оттенков двадцать, не меньше! — добавил мальчик с гордостью.
— Не пугай мою даму, Пит! — проворчал Майкл. Перехватив встревоженный взгляд Джулии, он добавил: — Двое работяг несли балку, по всей видимости, позабыв, куда идут, а я возьми да и подвернись под руку.
— Кровищи было… ужас! — продолжал Питер.
— Сын мой, запомни: когда танцуешь с дамой, следует развлекать ее приятной беседой, — заметил Майкл, стараясь сохранять невозмутимый вид.
— А если…
— Никаких «если»! Уверен, моей даме вовсе ни к чему знать подробности моего ранения, — сказал он. — Я прав? — обратился он к Джулии.
— Напротив! Мне бы хотелось взглянуть на твою многострадальную спину собственными глазами.
— Это еще зачем?
— Затем! — Джулия слегка повысила голос и потащила его к стулу. — Медосмотр займет не больше минуты.
— Уверяю, ничего серьезного! — отнекивался Майкл.
— Не сомневаюсь! И все же. Садись, и без разговоров.
— Но мне неудобно разоблачаться перед дамой!
— Напротив, как истинный джентльмен ты должен удовлетворить любопытство дамы и дать ей возможность увидеть синяк двадцати оттенков, — сказала она категорическим тоном.
Ох уж эти женщины, подумал Майкл с досадой. Вечно строят из себя сестер милосердия! Ухмыльнувшись, он стал осторожно стаскивать рубашку.
И как только бедняга Майкл терпит? Это же адская боль! Джулия внимательно рассматривала рану, уже затянувшуюся, но угрожающе припухшую по краям. Конечно, «двадцать оттенков» — плод фантазии Питера, подумала она, но три цвета — синий, багровый и темно-красный — тоже внушают опасение.
— Папа, можно я пойду домой и посмотрю телевизор? — оживился Питер, после того как Джулия заверила обоих, что рана неопасна.
Майкл сначала взглянул на свои часы, а потом многозначительно посмотрел на Джулию.
— Сколько на твоих?
— Странный вопрос! Будто не знаешь, что все часы в доме миссис О'Брайен прошли через ее руки.
— Ах да! Тогда будем считать, что не очень поздно. Хорошо, сынок, иди, смотри телевизор. Запрись на ключ и, кроме меня, никому дверь не открывай. Все ясно?
— Да, папа!
— Джулия, — вздохнул Майкл после того, как дверь за Питером закрылась. — У тебя случайно не завалялась еще одна бутылка пива?
— Есть, а что? — усмехнулась Джулия.
— Чует сердце, что без наркоза не обойтись, — хмыкнул Майкл.
Джулия принесла из холодильника пиво.
— Повернись ко мне спиной, — сказала она строго, отдавая ему бутылку.
— Что ты собираешься со мной делать? — спросил он ворчливо.
Сорвав пробку с бутылки, Майкл отхлебнул прямо из горлышка, а Джулия пошла в ванную и вернулась с аптечкой. Намочив марлевую салфетку в кипяченой воде, она стала осторожно смывать сгустки запекшейся крови. Майкл поморщился.
— Что это у тебя? — спросил он, скосив глаза на пузырек в ее руке.
— Чуть-чуть пощиплет, и все, — нашлась она и, не дав ему опомниться, плеснула из пузырька на ватный тампон и быстро промокнула им рану.
— Караул! Убивают! — заорал Майкл, наигранно. — Чем это ты, черт возьми?
— Это обычный йод.
— Сделай же что-нибудь! Подуй, что ли. Сумасшедшая! Я уж решил, что ты вонзила мне в спину с десяток ножей!
— Потерпи, — успокаивала его Джулия. — Сейчас пройдет! Пара минут, и щипать перестанет, — приговаривала она, размахивая над его спиной салфеткой со стола.
Наконец Майкл успокоился.
— А теперь выпей вот это, — протянула она две таблетки аспирина. — Сейчас налью воды в стакан.
Он не стал дожидаться воды и запил лекарство пивом. Поставив бутылку на стол, Майкл стал надевать рубашку.
— Если думаешь, будто я позволю тебе дотронуться до моей спины еще раз, то ты жестоко ошибаешься, — пробурчал он.
— Размечтался! — фыркнула она, хотя желание прикоснуться к его обнаженному телу, прямо-таки разрывало ее на части. — Не пойти ли нам на балкон? По-моему, дождь прекратился.
— А я, кажется, догадываюсь, чего тебе недостает для полного счастья, — произнес он глубокомысленно. Наполнив ее бокал вином, Майкл подошел к окну, распахнул створки, поставил на подоконник приемник. — Вот тебе вино, — сказал он, взяв ее за руку, — слушай свою обожаемую Дайану Росс, наслаждайся дождливой погодой. Надеюсь, тебе хорошо?
Они вышли на балкон. Дайана пела сентиментальную песенку о том, что был у нее мужчина, но они расстались. Тягучая мелодия, душевный голос певицы, бесхитростные слова о несостоявшейся любви наполнили сердце Джулии томительной грустью.
Она подвинула пару шезлонгов ближе к стене, под самый карниз, хотя дождь почти перестал. Оба сидели и молчали. Задумчиво поглаживая пальцами ножку бокала, Джулия пригубила вино.
— А когда ты училась в школе, ты ходила на танцевальные вечера? — спросил вдруг Майкл, нарушив молчание. — Ты любила танцевать?
— Не очень, — ответила она. — Я была угловатая, длинная, как жердь. Мальчики меня не приглашали.
— Дураки они, эти мальчики. Пока тридцать пять не стукнет, в голове — один ветер, — изрек Майкл.
Джулия помолчала, потом спросила:
— Ты уже перешел этот Рубикон или на подходе к нему?
Майкл усмехнулся.
— Кое-что понял, кое-какой опыт приобрел. Вот и все!
— У тебя отличный сын. Рассудительный мальчик. По-моему, он тебя очень любит.
— Грех жаловаться! Десять лет всего, а порой рассуждает совсем как взрослый. Моя размолвка с женой не обошла его стороной. Конечно, крутые жернова для десятилетнего мальчишки, но… справляется.