Прошло уже три дня с того памятного вечера. Когда украли Каспера, было не до обещания, данного мальчику, но Элизабет должна что-то придумать, чтобы не разочаровать Ники.
Часы показывали начало второго. Элизабет влетела в кабинет, держа завернутую в салфетку слоеную булочку. Предстояло уточнить массу деталей, и времени на обед уже не оставалось. Усевшись за стол, Элизабет расстелила перед клавиатурой компьютера салфетку, а потом заглянула в план текущих встреч. У нее в распоряжении не более пяти минут. Возле здания крытого бассейна она назначила встречу новому клиенту.
– Элизабет, ты просто молодчина! – раздался восхищенный возглас Квинта. Он появился в кабинете, держа в руках бонсай в белом фарфоровом горшке. Это был карликовый экземпляр красного дерева высотой не более полуметра. Квинт с торжествующим видом водрузил горшок на угол письменного стола. Затем взял стоявший у стены стул и, развернув его, уселся верхом, обеими руками ухватившись за спинку.
– Бонсай необходимо вернуть, – заметила Элизабет. – Я взяла их напрокат в соседнем магазине.
– Ошибаешься, – Квинт дотронулся до витого ствола. – Его я купил тебе в подарок.
Элизабет растерянно заморгала глазами. Для оформления столов во время очередного сеанса психологического тренинга она использовала не столь крупные экземпляры. Этому, по-видимому, не менее тридцати лет. Элизабет не заметила этикетки, которая обычно втыкается в устланную мхом землю. Однако сумма со многими нулями прочно засела в ее памяти.
– Квинт, это невозможно… – начала Элизабет. – Я не могу… То есть мне не следует…
– Я могу, мне следует, и я это сделаю, – с улыбкой прервал ее Квинт. – Ты заслужила. Ты сумела мастерски составить меню. Ты прекрасно продумала, как проиллюстрировать тему экономии времени. У тебя образное мышление, и я мог наглядно представлять свои примеры.
Элизабет даже не ожидала, что Квинт с таким энтузиазмом воспримет ее первую работу. Он еще не вышел из образа, в который погружался на время выступления перед публикой. Казалось, что мысленно Квинт все еще мчится по спринтерской дистанции.
– Ты заходила на семинар? Я видел тебя в зале утром, – сказал он.
– Да, – ответила Элизабет. – Мне хотелось прочувствовать твой стиль. Надеюсь, это поможет мне в дальнейшей работе. – Она решила, что постарается побывать на всех выступлениях Квинта и постарается извлечь как можно больше опыта из его занятий. Жаль, конечно, что ее возможности зависят от Мадж. – А я и не думала, что ты заметишь меня, – смущенно добавила она.
– Еще бы не заметить, – с улыбкой подтвердил Квинт. – Стоило мне взглянуть в твою сторону, как я терял ход мысли. А это что – новая форма для сотрудников? – вдруг спросил он. – Мне нравится…
Элизабет порывисто подняла руку к груди. На ней было платье с довольно глубоким вырезом, которое она долго не решалась надеть на работу. По щекам девушки разлился румянец смущения. – Да, кстати, – словно вдруг что-то вспомнив, сказал Квинт. – Есть что-нибудь новенькое о пропавшей кукле?
– Ни звука, – ответила Элизабет, нахмурившись.
– Плохо, что ты не застраховала ее, – заметил Квинт, сочувственно глядя на девушку.
Элизабет кивнула. Грустно, что для Квинта Каспер не более чем вещь, имеющая определенный денежный эквивалент. Ему трудно понять ее чувства. Для Элизабет Каспер – это фамильная реликвия, часть достояния ее семьи. И это еще не все. Теперь, когда Каспера не было, Элизабет весьма чувствительно ощущала его утрату. Боль засела где-то глубоко внутри. Элизабет хотелось, чтобы Квинт прижал ее к груди и утешил, как в тот момент, когда они вместе обнаружили пропажу Каспера.
– Мне пора! – Взглянув на часы, Квинт вскочил со своего места. – До деловой игры осталось всего две минуты. Давай сходим куда-нибудь сегодня вечером?
Через стол Квинт дотянулся до руки Элизабет. Она не могла произнести «нет». Глядя в глубокие глаза Квинта, она не могла произнести ни слова, а лишь кивнула в ответ.
Квинт вышел из кабинета, а Элизабет еще долго продолжала сидеть без движения. Рука хранила тепло его прикосновения. Она взглянула на деревце в фарфоровом горшке. У нее было ощущение, что внутри нее пронесся ураган, и она никак не может оправиться от его разрушительных последствий. Двигаясь словно во сне, Элизабет собрала со стола необходимые документы и направилась к зданию бассейна. Булочка так и осталась лежать на салфетке нетронутой.
Примерно в пять часов Элизабет обнаружила Квинта за одним из столиков в углу Хрустального зала. Он допивал кофе в обществе своих слушателей. Никем не замеченная, Элизабет некоторое время наблюдала за ними. Многие слушатели походили на банковских служащих. На мужчинах были неброские костюмы в мелкую полоску и аккуратно завязанные галстуки. Стремление вскарабкаться вверх по лестнице успеха наложило отпечаток и на облик двух дам, находившихся в этом обществе. На обеих деловые костюмы и однотонные блузки.
Квинт заметно выделялся из этой компании. Он был без пиджака, рукава рубашки закатаны, галстук в яркую полоску свободно болтался на груди. Квинт выглядел усталым и возбужденным одновременно. Он так и излучал жизненную энергию.
Заметив стоявшую в дверях Элизабет, Квинт расплылся в улыбке. На душе у нее стало тепло. Оставив слушателей, он подошел к ней.
– Ты мало походишь на ведущего серьезного семинара, – заметила Элизабет, указывая на приспущенный галстук и расстегнутую рубашку.
– Извини, увлекся, – ответил Квинт, поправляя рубашку и приглаживая рукой волосы. – Пойдем? – наконец обратился он к Элизабет.
– Прости, Квинт, но мне, кажется, не удастся составить тебе компанию, – ответила Элизабет с искренним сожалением.
– Что-нибудь случилось? – Квинт был разочарован не меньше ее.
– Да. Только что позвонили из больницы. У них возникли проблемы, касающиеся моего деда. Мне надо туда подъехать.
Квинт нахмурился.
– Персонал больницы обязан заботиться о пациентах. Они получают за это деньги, – заметил он. – Ты должна быть строже. Да и на поездки туда-сюда нужна уйма времени, да это и накладно.
Элизабет выпрямилась. Ее словно обдали холодной водой.
– Дело не только в деньгах и затратах времени, Квинт, – попыталась объяснить Элизабет. – Я люблю деда, а не просто по необходимости ухаживаю за ним.
Ей хотелось, чтобы Квинт до конца понял ее, и она заговорила о Каспере. Эта кукла значила для Элизабет гораздо больше, чем деньги, которые можно было выручить за нее.
– Я не хотел тебя обидеть, Элизабет, – начал Квинт примирительным тоном. – Я только хотел помочь.
Мгновение они молчали, ища выход из затруднительного положения.
– Может быть, я подвезу тебя до больницы? – предложил Квинт, первым нарушив молчание.
– Чтобы навести там порядок? – продолжила его мысль Элизабет.
– Удар ниже пояса.
Элизабет вздохнула. Квинт прав. Он пытается ей помочь, а она отвергает эти попытки. А ведь каждая поездка к Джейку заставляет ее с новой силой ощущать свое одиночество!
– Ну что ж, может быть, мне стоит принять твое предложение, – неуверенно ответила она.
– Может быть? – переспросил Квинт.
Элизабет упрямо вздернула подбородок, все еще не решив, стоит ли ехать с Квинтом в больницу. Наконец она благодарно улыбнулась. Квинт кивнул ей и пошел одеваться.
Было время ужина. В коридоре больницы царило обычное в этот час оживление. Элизабет открыла дверь палаты, где лежал дед, и вошла. Квинт вошел следом. «Хорошо, что он рядом», – подумала Элизабет.
Джейк, как всегда, лежал совершенно неподвижно с закрытыми глазами. Покрытые пигментными пятнами кисти рук, словно опавшие листья, безжизненно лежали поверх бледно-голубого одеяла. Элизабет подошла к изголовью кровати и, наклонившись, поцеловала деда во впалую щеку. Как и раньше, Джейк даже не пошевелился.