– Великолепно, – подытожил Квинт, поднимая кверху палец. – Ты не собираешься его продавать, и желание потрясти судьбу – вдруг да раскошелится – у тебя тоже абсолютно бескорыстное.
– Я вижу все совсем в ином свете, – ответила Элизабет. – И если откровенно, то мне не нравится твой тон.
Они сидели, уставившись друг на друга, две нахохлившихся фигуры во тьме. Молчание затянулось. Элизабет чувствовала, как к горлу подкатывает ком. Наконец Квинт наклонился вперед и легонько потрепал ее по руке.
– Конечно, милая, я не имею никакого права судить, как ты распоряжаешься своим наследством, – начал он в примирительном тоне. – Но ты так прекрасно справляешься с нелегкими обязанностями в отеле. Место Мадж Холт и опыт, который оно может дать, тебе практически обеспечены. И когда это плывет тебе в руки, ты начинаешь все усложнять. Решаешь распроститься с деньгами, хотя они необходимы, чтобы начать свое дело. И Джейку они тоже нужны. Я не могу спокойно смотреть на то, что происходит.
Элизабет не хотелось спорить. Лучше бы Квинт обнял ее. Теплые губы и пьянящие поцелуи помогли бы забыть неприятные слова. Если бы не упоминание о Джейке, она, наверное, промолчала бы.
– С тех пор как украли Каспера, я непрестанно думаю о Джейке, – ответила она. – Хочу, чтобы уход за ним был самый лучший. Денег на это хватит, если продать двух кукол.
– Хватит, но ненадолго, – возразил Квинт. – А если Джейку не станет легче, ты придешь к тому же, с чего начала – полному фиаско и отчаянию.
– Если мне удастся вернуть Каспера, то, возможно, и не придется пережить всего этого, – ответила Элизабет. – Каспер поможет Джейку выкарабкаться.
Она сидела, закрыв глаза и закусив губу, едва сдерживая слезы.
– Элизабет, ты выбрала ошибочный путь, – сказал Квинт, продолжая примирительно похлопывать ее по руке. – Нельзя распылять силы. Поверь мне, место Мадж у тебя в кармане. Нужно только сосредоточиться.
– А я и не распыляюсь, – возразила Элизабет. Голос слегка дрожал, но она заставила себя продолжать. – Я решила сосредоточиться, но вовсе не на отеле. Поняла, что не добьюсь здесь того, чего хочу. Я собираюсь оставить свою работу.
– Ты не сделаешь этого! – воскликнул Квинт, отдергивая руку, словно на нее плеснули кипятком.
– Почему же?! – Элизабет в недоумении посмотрела на него.
– Выслушай меня, – сказал Квинт и выпрямился. – Ты не можешь бросить работу, до тех пор пока она не будет завершена.
– Но это мое дело, Квинт, – ответила Элизабет, в замешательстве отодвигаясь к спинке кровати. – Я вольна поступать так, как хочу. – «Вот захочу и завтра же уйду из отеля, – подумала Элизабет. – И ни минуты не пожалею. Наследство старого Юрия развязало мне руки».
– Я полагал, ты умнее, – подытожил Квинт срывающимся голосом.
Элизабет обиженно промолчала. «Такое впечатление, что этим я предаю его», – подумала она. В конце концов, ему-то какое дело, останется ли она работать в «Парквей Армз» или отправится с духовной миссией на обратную сторону Луны? Как только семинарские занятия закончатся, Квинт ведь ни на минуту не задержится в городе.
«Ах, вот оно что! – наконец догадалась Элизабет. – Уязвлено его самолюбие. Он не может допустить, чтобы кто-то шел к успеху иной дорогой, чем Квинтон Лоренс. Квинт хочет, чтобы все, к чему он прикасается, подчинялось ему. Даже я».
– Мне больно говорить об этом, Квинт. Но по-моему, все, что касается моей работы, ты принимаешь слишком близко к сердцу.
С этими словами Элизабет соскользнула с кровати и принялась торопливо одеваться. Натянув платье, она стояла в одной туфле, пытаясь нащупать ногой другую.
– Не беспокойся, – остановила она Квинта, заметив, что он собирается встать. – Я возьму такси. – Элизабет круто повернулась. В эту минуту она ощущала гнев острее, чем боль.
– Черта с два! – ответил Квинт. – Я отвезу… – Он не договорил.
– Я поеду на такси, – повторила Элизабет, отчеканивая каждое слово. Стена холода, мгновенно разъединившая их, заставила Квинта остаться на месте.
Нащупав наконец злосчастную туфлю, Элизабет вылетела из роскошных апартаментов, стараясь добраться до спасительного лифта раньше, чем приступ отчаяния схватит ее за горло. Оказавшись на лестничной площадке, она сжалась в комочек и, прислонившись к зеркальной стене, дала наконец волю душившим ее слезам.
Стиснув голову руками, Элизабет сидела за столом в своем кабинете. Был воскресный полдень. В бюро обслуживания – ни души. Освещение погашено. Чтобы справиться с изнурительной головной болью, трудно придумать более подходящее место.
Возвратившись накануне от Квинта, Элизабет больше не сомкнула глаз. Она металась по квартире до обеда, ожидая либо звонка от Квинта, либо известия от грабителя, завладевшего Каспером. Не дождавшись ни того ни другого, Элизабет отправилась в отель. Какой смысл терзаться понапрасну? Все равно сейчас ни Квинт, ни Каспер недосягаемы для нее.
Элизабет поймала себя на том, что мысленно вновь причислила Каспера к существам одушевленным. Наверное, Квинт принял бы это в штыки.
На столе перед Элизабет лежала записка от Вивиан Элледж. В записке подробно описывались изменения, которые надо внести в меню банкета, намеченного на пятницу. Перемены просто преследуют ее. Почему же они столь болезненны и разрушительны для нее, между тем как окружающие воспринимают их с легкостью? Она теперь не нуждается в средствах. Грант чуть ли не ежедневно твердит ей об этом. Впервые в жизни, находясь возле черты, разделяющей богатство и бедность, Элизабет вроде бы оказалась по ту сторону, где царят благополучие и беспечность. Но такова уж ее зловредная судьба. Она дала в руки Элизабет не реальное богатство, а лишь возможность выбрать путь, который ведет к нему…
Вновь дал о себе знать приступ головной боли. Боль поднималась от основания черепа и сжимала виски. Квинт, Каспер и Джейк так дороги для нее, что счастлива она может быть, только окруженная ими. Если она выберет кого-то одного из них, то рискует потерять остальных.
– Элизабет?
Она подняла голову и с удивлением уставилась на Квинта. Казалось, у него не хватает смелости войти. На нем был безупречный серый костюм в тонкую полоску и синий галстук, точно того же оттенка, что и постельное белье на кровати в его квартире. У Элизабет перехватило дыхание, на какое-то мгновение она лишилась дара речи. «Что за чертовщина, – подумала Элизабет. – Стоит ему появиться рядом, как я буквально задыхаюсь!»
– Я всюду искал тебя, – начал Квинт дрогнувшим голосом. От былой самоуверенности не осталось и следа.
Квинт вошел в кабинет и приблизился к столу. Элизабет заметила темные круги под глазами. Очевидно, не ей одной пришлось провести бессонную ночь. Она все еще пыталась осмыслить результаты своих наблюдений, когда Квинт нагнулся над столом и положил перед ней желтую розу.
– Я люблю тебя, Элизабет, – сказал Квинт и, медленно выпрямившись, направился обратно к двери. – Надеюсь, мы сможем выпить вместе кофе. Ну и поговорим о вчерашнем вечере.
Элизабет не могла отвести глаз от прекрасного цветка. Самые трепетные порывы ее души и тела, казалось, нашли воплощение в полураскрывшемся бутоне. А она-то надеялась, что там, возле лифта, выплакала все свои слезы. Оказывается, ушел только гнев, а боль осталась. Она мертвой хваткой вцепилась в ее горло. Глаза Элизабет уже в который раз наполнились слезами.
– У меня еще есть работа…. – растерянно произнесла она и, не поднимая глаз, углубилась в чтение разбросанных по столу бумаг. Она боялась поднять глаза. Заглянув в них, Квинт понял бы, как он нужен ей. Нет, она не вынесет еще раз это испытание. Квинт любит ее, но в его жизни ей нет места. Более того, в его жизни нет места ее мечтам. Хорошо, что он хотя бы был с ней откровенен.
– Прости, – покорно сказал Квинт.
Она ждала еще каких-то слов. Гнетущее молчание повисло в воздухе. Когда Элизабет наконец в нетерпении подняла глаза, в дверях никого не было.