Однако он следовал за Элизабет, словно тень, изредка досаждая ей своими расспросами, но в основном оставаясь в роли благожелательного наблюдателся. Тем не менее Элизабет с трудом удавалось сосредоточиться в его присутствии.
– Я сегодня ненадолго заглянула к Джейку, – сообщила Элизабет, жестом прося Квинта уступить дорогу. Как раз в этот момент рабочие по кухне вносили в зал ведерки с колотым льдом, которые предстояло расположить на каждом столе.
– Я тоже, – отозвался Квинт и, встретив удивленный взгляд Элизабет, пояснил: – Я озадачил своих слушателей одной проблемой, и пока они ломали над ней головы, я смог на сорок пять минут отлучиться.
– Зачем? – удивилась Элизабет. – Я имею в виду – зачем ты ездил к нему?
– Просто мне надо было поговорить с твоим дедом. По-моему, он замечательный парень, – ответил Квинт.
В очередной раз у Элизабет возникло ощущение нереальности происходящего. Послушаешь Квинта, и можно подумать, что он и вправду сидел и трепался с дедом. Но ничего подобного не могло произойти. Ведь Джейк не разговаривает. Он вообще ни на что больше не способен.
«Не торопись, детка, – остановила себя Элизабет. – Пока никого не было, Джейк достаточно уверенно справился с целой пригоршней конфет из шоколадного набора».
Она чуть было не поддалась соблазну расспросить Квинта, какие же темы они обсуждали с Джейком. В этот момент в зале появились помощники шеф-повара с тележками, груженными разнообразными деликатесами. Элизабет стала внимательно следить за тем, как они устанавливают большие прямоугольные подносы.
– Нет-нет! – остановила их Элизабет, повышая голос, чтобы быть услышанной на фоне настраиваемых музыкальных инструментов. – Фаршированные крабы, пожалуйста, на этот край стола!
– Да кто там заметит? – шепнул сзади Квинт, обдавая ее теплым дыханием.
Тем не менее Элизабет настояла на своем, не желая даже в мелочах исказить задуманную сервировку стола. Дождавшись, когда она закончит осмотр, Квинт увлек ее в свободную комнату в конце зала, справа от оркестра.
– Квинт, до банкета меньше пятнадцати минут, – запротестовала Элизабет. – У меня нет времени на всякие глупости.
– Тогда придется брать быка за рога, – тут же нашелся Квинт и привлек ее к себе. Играл саксофон, выводя медленную, задумчивую мелодию. Ностальгический мотив подхватили все остальные инструменты оркестра. – Можно пригласить тебя на танец? – спросил он.
Не дожидаясь ответа, он прижал Элизабет к груди и уверенно обхватил за тонкую талию. С самого первого шага пара двигалась, как единый организм. Наклонив голову, Квинт вдыхал тонкий аромат волос Элизабет.
Она закрыла глаза и мысленно убеждала себя в том, что необходимо приложить все силы, чтобы сохранить дистанцию. Нельзя позволить затянуть себя в водоворот чувств, не имея надежды на спасение. Чудесный дар двоюродного прадеда помог ей уверовать в свои силы. В памяти всплыл заголовок книги Квинта. Да, теперь наступило ее время быть. Она не желает, чтобы нити, которыми провидение управляет ее судьбой, оказались в чьих бы то ни было руках, даже в руках Квинта. А быть может, в его руках в первую очередь.
Квинт закружил Элизабет вокруг стола и завершил танец галантным поклоном.
– Это божественно! – выдохнул он.
– Мне пора.
– Нам всем пора. Мы пойдем к нашей общей судьбе каждый своей дорогой.
– Что ты хочешь этим сказать? – Элизабет открыла глаза и удивленно вскинула брови.
До них доносилась тихая музыка, и они стали двигаться ей в такт.
– Драгоценная моя! – Квинт взял Элизабет за плечи. – Когда я заключил пари с Кином, у меня не было ни малейшего намерения извлечь из знакомства с тобой какую-то пользу для себя. Мне претит подобный подход. На самом деле я стремился к тому, чтобы мои собственные знания стали для тебя своеобразной стартовой площадкой. Чтобы… как бы это лучше выразиться? Чтобы, опираясь на них, ты смогла бы в полной мере раскрыть свои способности. Несколько самонадеянно, да? – Не дожидаясь ответа, Квинт продолжал: – Помнишь, ты говорила о свистке моего тренера? Ты довольно точно уловила суть дела. Когда любишь, теряешь способность смотреть на вещи объективно. Поэтому любящему человеку особенно легко оказаться в позиции оскорбленного.
Звучала новая, но столь же томная мелодия, нежная и едва различимая. Они остановились, продолжая раскачиваться в такт мелодии, словно два стройных камыша под легким дуновением ветерка. Элизабет попыталась собраться с мыслями. Несмотря на крепкие объятия, она по-прежнему сохраняла способность управлять собой.
– Дело не только в самом пари, Квинт. Возможно, я восприняла бы все гораздо легче, если бы узнала о нем не от Мадж, а от кого-то другого.
Легкими прикосновениями пальцев Квинт ласкал оголенную спину Элизабет. От каждого прикосновения по ее телу пробегала жаркая волна. Она хотела попросить, чтобы он перестал это делать, но боялась сказать. Ведь тогда Квинт поймет, как волнуют ее эти прикосновения.
– А что еще? – спросил он.
– Куклы… Ты не понимаешь, что они значат для меня. И никогда не поймешь.
– Тут, дорогая, я, конечно, повел себя, как осел. Однако уверяю тебя, я вовсе не законченный идиот. Я понимаю, ты готова идти до конца, чтобы вернуть Каспера. Страсть к куклам у тебя наследственная. Мое желание очень скромно. Я хотел бы, чтобы моя персона занимала в твоей жизни хотя бы десятую часть того места, которое принадлежит куклам.
– Квинт! – ответила Элизабет, еще не понимая, плакать ей или смеяться. – Беда как раз в том, что и ты, и куклы значите в моей жизни слишком много.
– Так какая же это беда? – Квинт отпрянул и остановился, не разжимая рук.
– Я не смогу удержать тебя. За прошедшие полтора года я потеряла всех: родителей, Джейка, Каспера. Я хочу, чтобы рядом был человек, в котором можно быть уверенной. Спутник на всю жизнь.
– За Джейка ты можешь не беспокоиться, – с улыбкой заметил Квинт. – Мы довольно мило поболтали с ним сегодня.
– Ну и?
– Ну, я, конечно, не отрицаю, что работа с ним предстоит большая. Голосовые связки совсем ослабли от долгого молчания. Опять началось с того, что он принял меня за сына. Но по ходу разговора сознание его становилось все яснее. Ты заметила это? – с выражением настороженности спросил Квинт.
– Нет. Джейк лежал без движения, притворяясь спящим.
– Гм. – Квинт заулыбался. – Я попросил его не рассказывать никому о моем посещении. Боялся огорчить тебя. Ну а Джейк, видимо, чуточку перестарался.
Голова у Элизабет снова пошла кругом точно так же, как в тот момент, когда она поняла, что Джейк лакомился конфетами.
– А о чем вы говорили?
– О тебе. О том, как ты измоталась за время его длительного лечения. Ну и о том, что будет значительно легче, когда он перестанет валяться, как бревно.
– Квинт!
– Не удивляйся. Этот прием называется строгая ласка. Часто он срабатывает, хотя и не всегда. Вот почему мне необходимо было пойти одному. Я не осмелился бы применить этот прием в твоем присутствии. Никогда бы не простил себе, если бы результат получился обратный, – закончил Квинт, поморщившись.
– И я не знаю, как бы вынесла, если бы стала свидетельницей такого обращения с Джейком.
– Да, я и сам не в восторге от этого приема, но необходимо было дать встряску процессам, идущим в мозгу. Джейк даже снова спросил о Каспере. И о, постой… о Джунипере, да?
– Он… спросил? – Элизабет была как во сне. Дед разговаривал с Квинтом! Он задавал Квинту вопросы! Радостное возбуждение охватило ее.
– Ну а когда разговор зашел о тебе, – продолжал Квинт, – то Джейк совсем раскис. Должен тебе заметить, дорогая, – добавил он, невесело улыбаясь, – в этот момент я выглядел не лучше. Тебе чертовски удается доводить мужчин до такого состояния.
Округлив глаза, Элизабет игриво толкнула Квинта в грудь. Столько событий за один день! Рассудок отказывался поверить в то, что говорил ей Квинт…