Ведя пальцем по плющу, который обвивал бутоны бегонии, я принялась рассуждать вслух:
— Ты никогда не думал, почему так? Почему брак с другими твоими жёнами не был благословлён, почему связь с ними показана на твоём запястье даже не переплетением, а лишь одной линией?
Вырвав свою руку из моих пальцев, он, поправляя рукав, повторил, наверное, уже в сотый раз:
— Ты не моя кьяра, Эсни!
— Тогда отпусти меня! — устало попросила я.
— Нет, — сжав губы, он замотал головой, отгоняя эту мысль.
— Неужели ты не видишь, что такая жизнь для меня мучение?
— Ты нужна мне, — его руки легли мне на плечи, не решаясь ни притянуть к себе, ни оттолкнуть.
— Мне этого мало.
Арнир попытался поцеловать меня, но я, увернувшись, подставила щеку. Тяжело вздохнув, он отпустил меня, не став настаивать на поцелуе, и постарался повернуть разговор в иное русло:
— Эсни, я решу вопрос с родом Нейрин. Я обещаю тебе, Арниэль возьмёт в жёны Марию, никого больше.
— Как? — горько улыбаясь, я предположила худшее. — Возьмёшь четвёртую жену из его рода?
Чертыхнувшись, он подскочил с кресла и, вцепившись в спинку, ответил:
— Нет, никаких браков. Я прошу тебя, доверь это мне.
— Слишком поздно, уже дело не только в долге Арниэля перед Орином, но и во мне самой.
— Тебя привлекает Орин? — нахмурившись, спросил муж. Заметив, как он затаил дыхание в ожидании ответа, я решила последовать совету кальна.
— Он эффектный мужчина, а еще пообещал мне, что я стану единственной его женой.
— Что? Когда вы успели обсудить это?
— За танцем, оказалось, у нас много общего, так что договориться не составило труда, — прикусив губу, я пыталась сдержать улыбку, муж ревновал меня!
— Эсни, ты не можешь …
— В том то и дело, что могу! Я не говорила тебе, но мой брат поклялся мне развести нас, едва я попрошу его об этом, — я хотела, чтобы Арнир наконец воспринял мои слова серьёзно, судя по тому, как он побледнел, мне это удалось.
— Что? Но почему? Когда?
Игнорируя все вопросы, за исключением последнего, я ответила:
— Перед тем как ты взял в жёны Элсу.
— Ты могла уйти уже тогда, но осталась. Почему? — тихо спросил Арнир, пытаясь понять меня. Наконец-то, в конце наших отношений, он впервые, постарался понять мои мотивы.
— Я люблю тебя.
— Что изменилось? Ты разлюбила? — его голос звучал обеспокоенно. Раньше бы я воспрянула духом, убеждая себя, что ему не всё равно, что он тоже любит меня, но сейчас мой ответ прозвучал как-то сухо и безэмоционально:
— Нет, я люблю тебя всё так же сильно. Просто надежда умерла. Я больше не держусь за тебя, я так устала бороться. Насильно мил не будешь. Я принимаю твое решение, я не твоя кьяра.
— Эсни, я…
Звук открывающейся двери прервал нас.
— Пап, вот вы где? Я звал тебя, ты что, не слышал? Мария исчезла! — сын тараторил и смотрел на отца с надеждой.
— Как исчезла?
— Я думаю, они вернулись в свой мир, вот записка от Маши, — сын передал записку, и мы с Арниром склонились над листом бумаги.
«Ты замечательный демон, даже без хвоста, но мне пора домой. Спасибо за всё, надеюсь, когда-нибудь ещё тебя увижу.
Маша».
— Не волнуйся, сынок, пошли за мной! — держа бумагу в руке, муж уверенно направился к двери, но на выходе обернулся и строго мне сказал:
— Мы не договорили.
Хлопнув дверью, он не услышал, что я ему ответила:
— Я уже всё решила, — прошептала я скорее для самой себя, чем для мужа.
Глава 4
— Ты уверена? — голос брата отражался от стен, эхом пролетая по всему храму.
Мой кивок Дар принял скептически, вздыхая и хмурясь, но пытался оттянуть исполнение своего обещания.
— Уверена! — мой голос звучал твёрдо и решительно.
Взяв мою руку и оголив запястье, он вытянул её над алтарём, всё ещё надеясь на то, что я передумаю. Однако мой повторный кивок не оставил ему выбора, и он начал произносить заклинание. С каждым словом Тьма вокруг сгущалась, а запястье болело всё сильнее. Огонь выжигал благословение Тьмы, я же, кусая губы, сдерживала крик боли. Слезы текли по моим щекам, но внезапно боль закончилась, Тьма начала таять. В нескольких шагах от меня я увидела мужа. С голым торсом, без обуви, в одних штанах, видно, он перенёсся ко мне, едва почувствовал боль.
Вытерев слезы тыльной стороной руки, я сняла его родовой перстень и молча вложила его ему в ладонь. Арнир схватил мою руку и, взглянув на запястье, раздавлено спросил: