Наверное, в его объятиях я и уснула, или меня усыпил Айвон, в любом случае пришла я в себе уже во дворце. Первое, что я увидела, приходя в себя, — это обеспокоенное лицо подруги. Элсария, дочь кальна Дерна из рода Колден, была отдана мне в услужение в детском возрасте, как и положено младшей дочери. Когда увидела её впервые, я и сама была не намного старше. Заметив, как вздрагивает девочка при резких звуках и как прижимает голову к плечам, опасаясь удара, я поняла, что старая традиция стала подарком судьбы для бедняжки.
Кальн Дерн хотел устроить Элсу в свиту Лейрит, старшей дочери Императора, но, взяв тонкую ручку девочки, я громко заявила, что теперь она моя подруга. Так началась наша дружба и за эти годы она стала крепче кровных уз.
С сёстрами мы никогда не были близки, хотя и переживали друг за друга. Наш отец Император имел обширный гарем: девять жён, каждая из которых была знатной крови и жаждала власти. Дети ни для одной из них не были смыслом жизни, всё, ради чего они просыпались каждое утро, — это сердце правителя. Для достижения этой цели они не гнушались ничем: интригами, подлогами и даже убийством.
Мать Дарварда была отравлена матерью Фелиса, моего второго брата и следующего в очереди на трон после Дара. За проступок его матери они были сосланы в дальний даруг[4] — Сердце Тьмы на юге Империи. И вот уже больше двух десятков лет я ничего о нем не слышала. Отправляя подарки на праздники и дни рождения, я так и не получила ответа, как и другие сёстры. Мы переживали за Фелиса и просили отца вернуть его, но он был непреклонен в своём решении.
— Кальна[5] Эснира, как вы себя чувствуете? Позвать целителя? Может, воды? — Элсария суетилась вокруг меня, не зная, чем помочь.
— Всё в порядке. Скажи лучше, как моя сестра? — останавливая её рассказ о Фрее, я уточнила: — Лейрит.
Девушка прикусила нижнюю губу и, опустив взгляд на моё покрывало, тянула с ответом. О нет, пусть только будет живой! Просто живой!
— Она в своих покоях, — наконец ответила девушка, — целитель сказал, что ей необходимы покой и время, — осторожно подбирая слова, Элса не поднимала глаз. Откинувшись на подушки, я прикрыла глаза: они нещадно пекли. В том, что подруга недоговаривает, я была уверена.
— Одень меня! — откинув одеяло, я присела на кровати.
— Но вам требуется покой! Вы только несколько часов как спите! Айвен сказал, что вы проспите до ужина!
— Элса, я не пострадала, магия Столбов не тронула меня, — держа подругу за руку, я старалась её успокоить и задумалась: а почему, собственно, луч отбился от моей груди? Переведя задумчивый взгляд на девушку, я поняла, что мои доводы были напрасны. Она молча молила меня остаться в кровати. Милая Элсария, всегда тихая и здравомыслящая, она всегда старалась удержать меня от необдуманных авантюр. Как она не могла понять, что я волнуюсь за Лейрит? Что я боюсь остаться лежать в кровати, ведь все мои мысли займёт смерть Фреи? Я просто задохнусь в этом горе, в этой боли, переживая всё увиденное раз за разом.
— Элса, если ты мне не поможешь, я сделаю это сама! — глядя ей в глаза, уверенно заявила я. С тяжелым вздохом девушка кивнула, уступая мне, и отправилась за платьем, я же попыталась встать с кровати. Голова немного кружилась, и ноги еле держали меня, но я уверенно делала шаг за шагом, приближаясь к туалетному столику.
Присев на пуфик, я взглянула в зеркало. На меня смотрела бледная девушка со спутанными тусклыми волосами, единственным, что хоть как-то выделялось на моём почти безликом лице, были глаза: карие, с теплым золотистым оттенком, такие же, как у моей матери. Моя мама была удивительно красивой, как жаль, что мне от неё достались только глаза и крылья! Взглянув на свои иссиня-черные перья, я задумалась: а не это ли стало причиной событий у Столба? Ведь и Фрея, и Лейрит пошли в отца, нося крылья такого же оперения. Может, всё дело в них, ведь в этих крыльях заключены обе стихии: тьма и огонь. В моих же только тьма. Может, взаимодействовать с магией Столба могут только златокрылые демоны? Спеша поделиться своими догадками, я прикрыла глаза и мысленно позвала брата.
«Дарвад!» — на этот раз он ответил моментально.
«Эсни, ты уже пришла в себя! Как себя чувствуешь?» — в голосе брата была тревога и усталость. Нелёгкое бремя свалилось на всех нас, но ему досталось больше остальных.