— Если честно, я уху ем с этой ситуации, — сказал тот.
— А что ситуация? Не хочет Сирена с Ширманом… — пожал плечами Арсений.
Может, и хотела Сирена, и даже делала, но сейчас она точно воротит нос от своего босса. И к Арсению на колени она села не просто так…
Арсений задумался, ушел в себя, и Казимиру пришлось его оттуда вытащить.
— Какая Сирена? О чем ты? — спросил он, махая перед ним ладонью. — Очнись!.. Твоя Сирена — всего лишь бесплатное приложение к ситуации. Я не скажу, что Сирена — банный лист, но ситуация — жопа!
— Бывало и хуже.
— Ширман полмиллиона за свою шкуру выставил. И еще на столько же согласился. Почему?..
— Отобьемся.
— Не знаю. Чует мой сердце. — Казимир выразительно шлепнул себя по заднице. — Что нас по всем фронтам давить будут… Твоя смена со Шмелем, моя с Буяном. Бросай все, и на шухер!
Арсений кивнул, настраиваясь на боевой лад. Он, в общем-то, всегда был готов к резкому изменению обстановки, но, если честно, Сирена и вся суета вокруг нее выбили его из колеи. Надо, надо как-то прикрутить романтический фитилек в душе — хотя бы на время смены.
— Ты давай там, а я к Ширману, — сказал Казимир. — Колоть его надо, что там да как, а то чувствую себя слепым щенком…
Казимир ушел, и Арсений заставил себя сосредоточиться на насущном. Он прошелся по квартире, осторожно глянул в одно окно, в другое; чувства обострились, ушки вернулись на макушку. Но Сирену из головы выбросить так и не смог. И, пока она занималась ванной, быстро убрал со стола посуду, и даже вымыл ее. Чтобы девушка лишний раз не напрягалась.
Сирена, наконец, приняла душ, долго возилась в своей комнате и появилась на кухне. Арсений стоял у окна, наблюдая за подступами к подъезду через узкую щель между стеной и занавеской.
— Фу как накурено! — Сирена, сморщившись, помахала ладонью перед носом.
Арсений нахмурился. Он только что выкурил сигарету, и дым через форточку вытекал на улицу. Как ни крути, а это демаскирующий признак.
— Больше не буду.
— Вообще? — Голос звучал ласково, но Арсений заметил ее хитрый взгляд.
«На крючок меня поймать хочет»? — подумалось ему.
Но так он и сам хотел к ней в сети.
— Пока ты будешь рядом, — сказал он.
— Ни разу не закуришь?
— Ни разу не закурю.
Курил он с детства и много, никотиновая зависимость во всей красе, но на опасных заданиях, бывало, сутками не курил, и ничего. И сейчас мог скрутить себя в бараний рог.
— А долго я буду рядом? — вкрадчиво спросила Сирена.
— Я бы хотел, чтобы всегда.
— Ты влюбился.
Улыбнулась она застенчиво, и голос прозвучал тихо и робко, но вряд ли сделанный ею вывод можно было назвать скромным.
— Я влюбился, — кивнул Арсений.
Правду говорить легко и приятно, где-то он слышал это. А сейчас убедился, что это действительно так.
— Чай будешь? — Сирена зажгла газовую конфорку.
— Нет.
— Почему?
— Часовому на посту запрещается пить, есть, курить… И разговаривать.
Он сказал об этом вроде бы в шутку, но из кухни вышел. Правда, перебрался в спальню, и очень скоро снова увидел девушку. И понял, что ему нужно бежать — не от нее, а от себя.
Но Сирена стояла у него на пути и смело смотрела ему в глаза.
— Ты уходишь?
— Да надо глянуть, что там на другой стороне.
— Иди. Но сначала раздвинь кровати. Себе у окна, мне у стены.
На Арсения нахлынуло чувство, которое позволяет влюбленному сворачивать горы. Но хватило его только на то, чтобы сдвинуть и переставить с места на место хоть и тяжелый, но всего лишь шкаф. Сначала он придвинул к стене кровать, а затем заслонил ее шифоньером.
— Зачем?
Сирена смотрела на него как на какого-то исполина, она явно впечатлилась.
— Если вдруг граната, ударится о шкаф и отскочит.
— К тебе? — Сирена кивнула на кровать, которая находилась у окна.
— Значит, не судьба.
— Я бы не хотела, чтобы с тобой что-то случилось.
Девушка в раздумье посмотрела на свою кровать, на шкаф.
— Мы бы могли вместе спрятаться, — с намеком сказал Арсений.
В конце концов, он давно уже не мальчик, да и она не маленькая девочка.
Но Сирена посмотрела на него вовсе без улыбки, с тихим и серьезным укором в глазах.
— Мы не будем спать вместе, — отрезала она.
Арсений слегка расстроился, но глянул на нее с одобрением. Если она с ним такая категоричная, то с Ширманом и подавно. Можно верить, что «Нет» ему она говорит с той же твердостью и однозначностью. Потому Ширман и злится…