– Это русский суп с капустой и свеклой, – пояснила она. – Долорес прекрасно его готовит.
Баронесса нажала на кнопку маленького пульта дистанционной связи, который лежал на ночном столике.
– Так я зову Долорес. Она постоянно носит при себе особый прибор, он вибрирует, когда я нажимаю кнопку. Если она вам понадобится, вы теперь знаете, что делать.
Через минуту на пороге комнаты появилась Долорес. Баронесса знаками объяснила ей свою просьбу, та кивнула и удалилась.
– Она скоро принесет вам поесть. А пока отдыхайте, набирайтесь сил. Скоро позвонит Жозефина. И ваш сын тоже. Они будут рады наконец поговорить с вами.
Из зеркальца, которое мне дала Пандора, на меня смотрел незнакомец – исхудавший, с болезненным лицом, наполовину заросшим бородой с большим количеством седины. После полудня приехал доктор Надельхоффер. Осмотрев меня, он сказал, что мое состояние внушает ему серьезные опасения и он предпочел бы отправить меня в клинику, в Давос. Однако баронесса была категорически против. «Любое перемещение в таком состоянии – большой риск. Профессор недвусмысленно дал это понять! Я сама о нем позабочусь! Я настаиваю!» – такими были ее слова.
Мне уже нечего было стесняться перед этой женщиной. Каждое утро приходила сиделка и помогала мне справить естественные нужды под строгим присмотром баронессы, которой был теперь знаком каждый сантиметр моего изнуренного болезнью тела. Неужели вид моих обнаженных чресл напоминал Пандоре о проказах молодости? Временами мне казалось, что я недалек от истины. Иногда ее рука задерживалась на моем теле, и этот жест был не только ласковым, но и собственническим. Она редко выходила из моей комнаты.
Мое состояние можно было назвать стабильным. Я постоянно ощущал усталость, мне было тоскливо, я спал дни и ночи напролет. Долорес расстраивалась, унося обратно в кухню подносы с изысканными кушаньями, к которым я едва притронулся. Встревоженная баронесса не знала, что еще придумать, чтобы заставить меня улыбнуться. Она ставила мне Моцарта, читала поэмы Бодлера, показывала старые альбомы с пожелтевшими фотографиями, на которых была запечатлена на пляже Мирамар в Биаррице. Но даже вид Пандоры в купальнике не мог вывести меня из состояния оцепенения. Шли дни, и я погружался в состояние непрерывной летаргии.
В один из дней мне почудилось, что телефон звонит слишком часто. Не покидая ватного туннеля, в котором я обретался, я догадался, что происходит нечто необычное. Баронессе не сиделось на месте, и выглядела она беспокойнее обычного. И вдруг на мою руку легла чья-то рука. Знакомый голос заставил меня открыть глаза.
Матье! Он смотрел на меня и улыбался. На лице его читалась тревога.
– Мне хотелось сделать вам сюрприз, – пояснила Пандора. Матье не сводил с меня глаз. За эти несколько недель он изменился, но я не мог представить, что послужило тому причиной.
– Баронесса Ландифер оплатила мне дорогу в оба конца. Я прилетел самолетом, – сказал он. – Согласился, не раздумывая ни секунды. Я все ради тебя бросил, даже подготовку к экзаменам!
Баронесса вышла со словами:
– Думаю, вам много нужно сказать друг другу.
– Это правда. Жозефина ничего не захотела мне рассказывать.
Я смотрел на сына, не помня себя от счастья. Как мне его не хватало! Я почувствовал, что снова возвращаюсь к жизни.
– Знаешь, а борода тебе идет! Я хочу забрать тебя в Париж. Ты здесь не останешься. Жозефина волнуется, говорит, что баронесса не хочет тебя отпускать. – Матье понизил голос. – Какая женщина эта баронесса! Наверное, в молодости она была бомба! А это шале! Роскошное место! Как ты с ней познакомился? И почему ты оказался тут, когда тебе стало плохо?
– Это из-за Констанции Деламбр. Матье удивленно вскинул брови.
– Из-за Констанции Деламбр? Это одна из твоих давних подружек?
– Она для меня больше чем подружка.
– А Жозефина об этом знает?
– Разумеется.
– И не ревнует тебя?
– Совершенно.
– Странно…
Мои ответы его озадачили.
– Констанция живет в этом доме, с баронессой?
– Уже нет.
– Так где же она?
– Она умерла.
Матье смотрел на меня с изумлением.
– У Констанции было сердце, – сказал я, сделав ударение на последнем слове. – Сильное и пылкое сердце.
Сын молча смотрел на меня. Потом вдруг вскочил на ноги.
– Ее сердце! Твой донор! У тебя теперь ее сердце! Женское! Это невероятно…
– Когда окажешься в гостиной, посмотри повнимательнее на небольшой портрет наддиваном. Я хочу рассказать тебе историю этой картины и историю Констанции. Кто знает, может, ты сможешь мне помочь. Придвинься ближе и слушай…