Его губы задрожали от того же безудержного смеха, который не покидал его прошлой ночью.
— Что вы находите таким забавным, мистер Монтана? — сдержанно спросила Теодосия.
Он скрестил руки на груди.
— Представил себе вас и доктора Уоллэби занимающимися любовью. Или совершающими коитус, как вы учено выразились. Вы и блестящий доктор, возможно, будете советоваться с той сексуальной книжицей, прежде чем совершить малейшее движение. «Страница пятьдесят два говорит, что мы делаем это неправильно», — скажете вы. Вы будете держать книгу, а доктор Уоллэби будет читать сквозь трехдюймовые линзы своих очков. «Как вы правы, — скажет он. — Мы должны в точности следовать инструкциям».
Улыбка Романа стала шире.
— Вы будете останавливаться, чтобы анализировать каждое предложение в книге, так что на один-единственный поцелуй вам потребуется шесть недель. На все остальное, вроде того, как прикасаться друг к другу, у вас уйдет не менее трех или четырех лет, и к тому времени, когда вы все в точности изучите, доктор Уоллэби уже будет не способен на это.
Она презрительно фыркнула.
— А сколько понадобилось бы вам, чтобы понять содержание этой книги, мистер Монтана?
— Я бы не утруждал себя книгой, мисс Уорт.
Она отказывалась поддаться теплой волне страсти, которую вызвало его заявление. Бога ради, ведь она — высокообразованная женщина. Определенно, чуть больше самодисциплины, и она сможет побороть чувства, которые Роман с такой легкостью пробуждал.
— Вы хотите сказать, что знаете все необходимое о коитусе?
Он хотел было ответить утвердительно, но блеск в ее глазах подсказал ему, что она готовится воспользоваться каждой клеточкой своего мозга, чтобы загнать его в угол, из которого трудно выбраться. Ее оружием был мозг, и в этом конкретном случае он был куда более эффективным, чем любой пистолет.
Поэтому не стоит сражаться с ее умом, лучше атаковать ее эмоции.
Он присоединился к ней под деревьями и, удерживая взгляд девушки, провел пальцем по изгибу ее скулы.
— Хочу сказать, что умею заниматься любовью с женщиной, мисс Уорт. Знаю, как прикоснуться к ней. Где и как.
Он услышал, что ее дыхание участилось, и перешел к окончательному разгрому противника: медленно провел пальцем по щеке девушки, по ее губам, ниже, вдоль шеи и, наконец, в ложбинку груди. Прижав большой палец к ладони, скользнул четырьмя другими под низкий вырез кружевной сорочки, лишь кончиками пальцев коснувшись сморщенной бархатистости ее соска.
— Это, — прошептал он, — один из способов прикоснуться к женщине.
Теодосия покачнулась и упала бы, если бы Роман не поймал ее за талию. Она попыталась отступить от него, но обнаружила, что не его рука удерживает ее, а собственное нежелание отделиться от него.
— Почему вы думаете, что можете ласкать меня таким образом, мистер Монтана?
Он удерживал свои пальцы там, где они были.
— А что мешает вам меня остановить? — Он сверкнул белозубой усмешкой и наконец убрал руку. — Нам нужно преодолеть большое расстояние, если мы собираемся завтра добраться до Темплтона. Как бы мне ни нравилось касаться вас, и как бы вам ни хотелось моих прикосновений, у нас мало времени. Очевидно, вам придется изучать э… сладостное искусство страсти без меня.
В течение последующих четырех часов, управляя повозкой, Теодосия пыталась сосредоточиться на песнях жаворонков, которые резвились среди ветвей дуба и крушины, но музыка птичьих трелей не могла так привлечь ее внимания, как это делал Роман.
Ему нравилось касаться ее, он сам это признал. Она не могла представить, каково было бы касаться его подобным образом. Впереди себя Теодосия видела спину Романа, массивные плечи, длинные волосы и мускулистые ноги, удерживающие его в седле, — высокого и прямого. Бедра двигались взад-вперед в такт лошадиной поступи.
«Ягодицы могут совершать круговые вращения или движения взад-вперед».
Слова, которые она прочла в сексуальном трактате, всплыли в ее памяти. Продолжая наблюдать за легким покачиванием бедер Романа, она гадала, были ли его движения такими же, как те, которые совершает мужчина, вовлеченный в сексуальные отношения. Так ли будет двигаться доктор Уоллэби? Почему-то она так не думала.
Стоя между своим жеребцом и лошадью Теодосии и держа коней за уздечки, Роман смотрел, как бурная река Колорадо плескалась о края парома. Он понял, что течение сейчас было сильнее, чем в тот раз, когда он пересекал реку по пути в Оатес Джанкшен.