— Этот переезд в лучшем случае рискованный, — констатировала Теодосия, оглядывая деревянные боковые перекладины парома.
Когда Роман повернулся посмотреть на нее, он заметил, что лицо девушки было бесцветным, как порывистый ветер, развевающий ее волосы. Сжимая край повозки правой рукой и держа клетку попугая в левой, она держалась так, словно вот-вот ожидала очутиться в воде с незначительной надеждой на спасение.
— Бояться нечего, мэм, — сказал ей один из паромщиков. Он ослабил хватку веревочного шкива и улыбнулся ей.
Теодосия увидела, что у него не было зубов.
Когда он открывал рот, казалось, что кто-то нарисовал черную дыру на его лице.
— Совсем нечего бояться, — согласился другой. — Мы с братом работаем на этом пароме уже много лет, а потеряли всего трех пассажиров и мула. Мужчины дрались и, того, попадали в воду, а мул свалился потому, что был в стельку пьян.
Роман заметил тревогу в глазах Теодосии.
— Вы не деретесь, мисс Уорт, и не пьяны, поэтому перестаньте бояться.
Его команда рассердила ее, но низкий, глубокий голос пробудил внутри нее чувство, не имеющее ничего общего с гневом.
— Страх порождается ощущением невозможности контролировать определенную угрозу, — отозвалась она, еще больше раздражаясь, когда почувствовала, что щеки залились краской, как она теперь знала, от желания. — Большинство страхов приобретенные. В самом деле, младенец рождается лишь с двумя страхами — боится громких звуков и потери физической поддержки. Становясь старше, начинает чувствовать другие страхи, такие, как страх темноты. У меня нет водобоязни, потому что я научилась плавать в очень раннем возрасте. Таким образом, я не боюсь воды.
— Роман увидел, как паромщики в замешательстве нахмурились.
— Она из Бостона, — сказал он.
— О, — отозвались они в унисон, словно его сообщение объясняло все.
— Признайтесь, мисс Уорт, — сказал Роман, — вы чертовски боитесь.
— Беспокоюсь, — пояснила она, крепче ухватившись за повозку.
— Если вы умеете плавать, значит, у вас нет причин для беспокойства, — упрямо парировал Роман. — Худшее, что вам сейчас угрожает, — это возможность упасть и намокнуть. Потом вы сможете доплыть до берега, где мы вас подождем.
Не успели эти слова слететь с его губ, как паром резко накренился. Следующее, что он увидел, была блестящая медная птичья клетка, летящая в туманном воздухе.
— Что ж, пора добавить птицу к списку пассажиров, которых мы потеряли, — констатировал беззубый паромщик. — Что это была за птичка, мэм?
Теодосия не проронила ни звука, но один лишь беглый взгляд на ее лицо сказал Роману, что ее так называемое беспокойство превратилось в неподдельный животный ужас. Обреченно вздохнув, он швырнул свою шляпу одному из паромщиков и сбросил сапоги. Его портупея ударилась о палубу с громким стуком за мгновение до того, как он прыгнул с края парома.
Холодная вода сразу же насквозь промочила одежду. Когда он вынырнул на поверхность, клетка подскакивала прямо перед его лицом. Обезумев от страха, Иоанн Креститель просунул голову между прутьями клетки и укусил своего спасителя за нос.
— Проклятие! — Став сильнее от злости, Роман повернулся к берегу и, высоко держа клетку, стал грести одной рукой, продвигаясь через бурную воду. Он приплыл к берегу лишь на несколько минут позже парома.
Теодосия встретила его у реки, — быстро взяла клетку и подняла на уровень глаз.
— Иоанн Креститель, — прошептала она. — Иоанн…
— Этот ублюдок в порядке! — Тыльной стороной ладони он стер капающую воду со лба. — Он укусил меня!
— Укусил вас?
— Два куска, — добавил беззубый паромщик, подходя к своим пассажирам.
Теодосия нахмурилась.
— Два куска, сэр? Вы, конечно же, хотели сказать два укуса?
— Птица укусила меня за нос! — кипятился Роман.
— Дважды? — спросила Теодосия.
— Один раз!
Она посмотрела на паромщика.
— Вы сказали «два куска», сэр, но мистер Монтана укушен один раз.
— Куска! — закричал Роман. — Два куска! Бога ради, женщина, он хочет двадцать пять центов, что не имеет никакого отношения к факту, что этот ослиный хвост укусил меня за…
— Я совсем не собирался разозлить вас, — вмешался паромщик. — Извиняюсь, если сделал это. Все, что я хочу, это два куска, и я отправлюсь своей дорогой. На том берегу уже ждут пассажиры, как видите. Только что подъехали.