— Ну, не всю ночь… — немного подумав, признался Слава и тут же поспешил заверить: — Но я сразу домой пошел!
— Пошел?
— Ну, так машины у меня нет. И доски вывозить не на чем.
— На лодке… Доски на лодке могли вывезти.
— И лодки у меня нет.
— У Леньки, дружка твоего, есть.
Пшеничная — станица небольшая, Родион знал всех жителей наперечет. У кого казачьи шашки водятся, знал, кто коней держит, кто на лодках рыбачит.
И кто с кем дружит, имел представление. А уж Славкиного-то дружка знал как облупленного.
— Так это, у отца его лодка.
— А Ленька взять ее не мог?
— Так Ленька… — замялся Слава. — Ленька не мог.
— А если мог?… Значит, так, сейчас едем к Леньке.
— Ну, поехали, — пожал плечами Стенькин.
— Начальник твой все поймет, товарищи твои поймут, что ты под подозрением. Дело придется возбуждать. А так бы вернул доски, и никаких проблем…
— Да я б вернул! Если б знал, где они!.. — Славка с вызывающим видом скрестил на груди руки.
— Ну, смотри, я предупредил.
— Но я на самом деле ничего не брал! Да и как бы я смог, тут охрана везде!
Слава повертел головой, обвел рукой вокруг себя, но, к своему разочарованию, не обнаружил ни одной камеры, в обзор которой попадали бы доски, вернее, место, где они хранились. И охранников Родион не увидел. Двор закрывался на ночь, охранники присматривали за воротами, а внутрь не заходили. Возможно, и воспользовался этим обстоятельством Стенькин и украл доски.
Глава 2
«Мерседес» неновый, но в хорошем состоянии, красивый, бордовый. Такой вот прощальный привет оставил своей дочери Туманов. Он уже в Крыму, жена с ним, два сына, а Майя осталась в Пшеничном. Огромный дом на ней, мужа нет, зато любовник появился. Глядя на «Мерседес», Родион постарался настроиться на рабочий лад. Он здесь исключительно по заявлению о краже. Только она должна интересовать его, и ничто другое.
Но Майя такая красивая, эти волосы, эти глаза, эти губы. Все дышит свежестью и нежностью, женское обаяние просто зашкаливает.
Майя могла бы заехать в ворота своего дома, не выходя из машины, но все же решила остановиться. В колледже она училась, только что вернулась с занятий. В машине никого, и в доме пусто. Ей, должно быть, одиноко. Но Родиона это не должно касаться.
— Случилось что-то? — спросила Майя, глядя на Фомина с иронией обиженной девушки.
— А должно было что-то случиться?
— Ну, ты же здесь не из любви… к искусству.
— Стенькин в краже подозревается.
— Неужели на этот раз генеральскую форму украл? — усмехнулась Майя.
Ветер немного стих, но все же он дул ей в спину. И она не могла этого не чувствовать. Возможно, потому ее и клонило к Родиону. А может, ее к нему притягивало что-то другое.
— Доски. Со стройки. — Фомин кивком указал в сторону терминала. — Четыре кубометра.
— Много.
— За час-два не управиться. И в одиночку тоже.
— И кто сообщник? — правильно поняла Майя.
— Кто сообщник…
Напрасно Родион ездил к Леньке, и двор осмотрел, и лодку, ни досок не нашел, ни следов транспортировки.
— Стенькин сказал, что у тебя до двух часов был.
— А почему на «ты»? — с насмешливым возмущением спросила Майя.
Родион промолчал, но удивление выразил — движением бровей.
— Если я сообщник, значит, на «вы». Гражданин начальник!
Голос у Майи нежный, звонкий, слушать ее, как из ручья ключевую воду пить. Но иногда этот ручей становился шумной полноводной рекой.
— Это правда?
— Что я сообщник?
— Что Стенькин у тебя был?
— Если на «ты», значит, все-таки не сообщник.
Майя подалась к Родиону, как будто собиралась прильнуть к нему, и руку подняла, как будто хотела коснуться его носа.
— Был Стенькин?
— А если был?… Я девушка одинокая, а вокруг волки. — Майя обвела рукой вокруг себя.
Действительно, дом ее стоял в открытой степи, до станицы два-три километра, вокруг поля, как засеянные, так и дикие, поросшие кустарником, за которыми не раз прятались самые настоящие злодеи. Она в этом поле одна, и некому ее защитить. Овчарка Беретта подросла, но ей еще далеко до взрослой особи.
— Ну, хорошо, что нашелся мужчина, — выдавил из себя Родион.