Когда Толя подошёл к ним, старуха, выйдя из клетки, ворчливо сказала:
— Общее собрание прогульщиков считаю открытым.
— Мы из Дворца пионеров, — крикнул один из мальчиков. — Мы к млекопитающим… Честное слово! Вот справка. Кружок юннатов…
Старуха приблизилась, взяла в руки справку, прочитала, вернула мальчикам.
— А ты? — спросила она Толю.
— У нас скарантина, — пробормотал Толя. Он сперва хотел сказать «карантин», потом «скарлатина», и поэтому у него получилось такое глупое слово.
Мальчики громко рассмеялись, и Толя, обидевшись, ушёл.
Проболтавшись часов до трёх дня, он вернулся домой.
Первые десять минут, как всегда в таких случаях, он опасался, как бы мать не догадалась по его лицу, что он прогулял школу; ему казалось, что это ясно написано на его носу. Разговаривать надо было очень осторожно: сгоряча легко проговориться. Ляпнул же он однажды что-то про медведя, а потом торопливо вывирался, рассказывая матери, как учительница естествознания принесла в класс медвежонка и они изучали его инстинкты.
Чтобы не отвечать на утомительные расспросы матери, Толя решил пустить в ход самый действенный способ: сняв в прихожей пальто, он сразу же взялся за горло и сказал матери с порога комнаты:
— Почему-то больно глотать…
Анна Петровна, громко причитая, подвела его к свету; он разинул рот до ушей, прогнусавил: «А-а-а», чувствуя уже, что горло и в самом деле не в порядке.
— Я же говорила, что тебе ещё рано выходить на улицу, — сказала Анна Петровна.
— Ничего не рано. Пройдёт… Вот только завтра у нас контрольная по русскому. Ребята говорили, изложение могут дать, «Хамелеон», рассказ Чехова…
После обеда он лежал на диване, перелистывая «Огонёк».
Была измерена температура и оказалось самое неприятное — 36,7.
— Я так и знала! — всплеснула руками Анна Петровна. — Бестемпературный грипп! Голова болит? Только не скрывай от меня.
— Ого! — сказал Толя. — Пополам раскалывается…
Его отец уже полгода был в командировке в Китае, а в отсутствие мужа Анна Петровна чувствовала себя беспомощной и особенно беспокоилась о здоровье сына.
Не пустить его завтра в школу она всё-таки не решилась. Весь вечер он так и пролежал на диване, укрытый одеялом. Мать названивала знакомым докторам, узнавая точные симптомы бестемпературного гриппа, затем бегала в аптеку за лекарствами и поила Толю горячим молоком, которого он терпеть не мог.
Четверо членов совета собрались, как было условлено, у школы в половине шестого.
По дороге к Кравцову снова возник спор, начавшийся ещё утром.
— Я всё-таки недопонимаю, — сказал редактор Петя Новиков, раскатываясь по ледяной дорожке тротуара. — Чего ради мы идём к нему на квартиру? Это же, ребята, неудобно…
— Верно! — поддержала его звеньевая Соня Петренко. — Получается какая-то семейственность. Я — против!
И она, забывшись, подняла руку, словно тут же на улице собиралась голосовать.
— При чём тут семейственность? — холодно спросил Вася. — У тебя, между прочим, дурацкая манера употреблять слова, о которых ты не имеешь представления. — И он тут же объяснил: — Семейственность — это когда хвалят почём зря, а мы, кажется, не собираемся хвалить Тольку Кравцова.
— Тем более как-то неловко: заявиться к человеку и наговорить ему неприятностей…
Сказав это, Соня сняла неожиданно запотевшие очки, обнаружив большие, добрые и выпуклые глаза.
Хотя она, в сущности, высказала Васе почти то же самое, что тот говорил вожатой вчера, эти доводы сейчас уже показались Нилину раздражительно-глупыми.
— Мы должны побеседовать с ним при его матери. Она нам поможет, как старший товарищ. Понятно? Или тебе надо повторять двадцать раз?..
Второй звеньевой, Митя Сазонов — в его-то звене и числился Кравцов — поддержал председателя. «Пусть посмотрят, что это за тип, Толька Кравцов, тогда они иначе запоют!» — думал Митя не без злорадства.
У Толиного дома Вася предупредил всех:
— Только давайте, ребята, так: не миндальничать, резать всё начистоту.
— Это ясно. Чего там, — согласилась Соня. — Раз уж пришли.
— Сейчас тебе ясно, а потом будет неясно. Я твою привычку знаю: чуть что — в кусты… Добренькая очень! — Вася подозрительно посмотрел на неё. — Слушай, Сонька, может, лучше тебе вовсе не идти?
— Почему это не идти? — захлебнулась Соня. — Не ты меня выбирал…
На лестнице, у самых дверей квартиры, Вася осмотрел своих друзей и рукавом почистил Сонино плечо — оно было вымазано мелом.