Он поднял синеватый, позолоченный морем, узорчатый халцедон. Женя тут же нашла густо-красный, с белым пояском, сердолик. При каждой удаче они подходили друг к другу, разглядывали находку. Глаза Жени разбегались, она спешила вперед, сворачивала вправо, влево, пятилась назад, ногами сдвигала верхний слой гальки, рылась в ней руками, жаловалась, что хорошие камни редко попадаются, и вдруг замерла от восторга: на песке лежал розовый, с белесыми полосками, гладко отшлифованный сухой камень.
- Ой, какой! Лучше всех! Смотри!
На лице ее были радость и удивление. Он порывисто склонился, поцеловал ладонь Жени, губами взял с нее сердолик и удивился:
- Какой камень? Чему ты радуешься?
Женя глянула на свою пустую ладонь и вспыхнула:
- Постой, ты толкнул меня, камень и упал! Не двигайся, он закатился за гальку.
Она широко развела руками и наклонилась:
- Ведь какой камень! У тебя такого я не видела.
- Возможно, но зачем ты хитришь? Я ведь все видел. Хочешь, я вмиг найду его у тебя? Вот стань прямо, опусти руки.
Вот так. Раз, два, три!
Сергей прижал к своему лицу руку Жени и губами положил на нее камень.
- Видишь, ты его между пальцев прятала!
Женя закричала, что это никуда не годится, что камешки в рот брать нельзя! Но тут же взъерошила Сергею волосы:
- Это замечательно! Я слышу, что ты шепелявишь, но сразу не догадалась. Как ты ловко сделал это, выдумщик ты мой!
Они глядели друг другу в глаза и смеялись. Женя порывалась петь, вслух вела счет найденным камням, досадовала, что их мало, и раздумчиво сказала:
- Сережа, знаешь, эти камни будут нам помогать. Когда уедем отсюда, поглядим на них, потрогаем - и будто побываем у моря!
Изредка Сергей останавливался, с трудом переводил дыхание, поднимал на Женю глаза, но тут же обрывал себя: "Не смей! Раз дал слово, нельзя!" Руки его падали. Небо, берег и морской простор сливались в глазах.
- Жарко! - глухо говорил он.
- Идем в воду. Ты здесь, я там.
Женя бежала вперед, они сбрасывали с себя одежду, кидались в море, плавали, перекликались и опять собирали камни.
На привалах, в тени гор, ели бутерброды, запивали водой и, положив под головы руки, смотрели в небо.
Сергей глянул ей в глаза:
- Ответь мне: ты недовольна мною таким, какой я есть? Да?
- Ты с ума сошел! - возмутилась Женя, но, вместо того чтобы и дальше упрекать Сергея, спросила: - А ты? Доволен мною такой, какая я теперь?
Он отвернулся и ответил:
- Я в тебе ничего не стал бы изменять.
Солнце жаром обливало море и гальку. На берег легли косые тени горных вершин и наливались синевою. Волны подскакивали им навстречу, торопили:
"Скорее, скорее!"
Жажда перехватывала дыхание. Женя перестала искать камни и закричала:
- Пи-и-ить!
Сергей приблизился к ней и объявил:
- Воды в последней бутылке осталось мало, и я буду выдавать тебе по глотку.
- По одному глотку? Ох, море, почему ты соленое?!.
Сергей вынул из сумки бутылку и, глядя в сторону, сказал:
- Открывай рот!
Превозмогая смех, Женя откинула голову, разомкнула губы.
Сергей струйкой лил воду ей на зубы, на язык. Капельки сверкали на ее губах, скатывались на грудь. Сергей закрыл бутылку и пошагал дальше.
- Ты мучаешь меня. Дай как следует напиться.
- Жажды все равно не уймешь.
- Дай еще один глоток.
- Нельзя. Ищи камни, следующий глоток получишь через полчаса.
После четвертого глотка тени гор дотянулись до моря и заплясали на волнах. Сергей остановился:
- Ну, будет искать. Освежимся, отдохнем - и назад.
Они выкупались и, мокрые, усталые, отдыхали на остывающей гальке.
- Посмотрим, что собрали, - сказала Женя.
Сергей придвинулся к ней, и голова его очутилась против ее головы. Он рукой разровнял между своим и ее лицом гальку, разостлал полотенце и положил на него мешок с камнями:
- Смотри!
Женя высыпала камни на полотенце, пальцами проворно разделила их по цветам, каждый переворачивала, со всех сторон оглядывала, стирала морскую соль и бормотала:
- Этот хорош, этот, этот! Даже не верится, что они не побывали у химиков и художников. Ведь как разрисованы, а какие жилки! Таких рисунков даже не придумаешь. Только мороз на окнах так рисует.
Сергей не сводил с нее глаз и ждал, когда она взглянет на него. Корявые, осколистые камни она отложила в сторону, хорошо отшлифованные, редкие - пересчитала.
- Пять крупных сердоликов, два агата, девять крошечных сердоликов и пять рисунчатых халцедонов. Я называю камни так, как ты учил. Не сбилась? Вот видишь!
Камни переливались в ее глазах. Она разложила их на полотенце так, что они образовали цветок, и удивилась:
- Погляди, что получается! Эти камни лучше драгоценных.
Из них можно сделать редкие вещи.
Сергей улыбнулся:
- Ты, я вижу, заболела камнями.
- Нет, - тряхнула головой Женя, - не заболела, но я рада, что ты научил меня собирать и разбираться в них. Слушай, тебе не бывает неловко здесь? Все захвачены работой, а мы собираем камни, загораем, купаемся...
- Ты забываешь, что мы здесь работаем, а загораем только между делом, что...
Сергею вдруг представились в голубом море вражеские, ревущие орудиями корабли, и он пробормотал:
- Да, загораем...
Потом спросил:
- Женя, а если на нас нападут?
- Пусть попробуют! Не растеряемся. Я пойду в армию сестрой, а ты - по своей специальности.
Сергей вскинул на Женю глаза и ждал. Она снизу перехватила его взгляд, возмутилась:
- Ты чего так глядишь?
- Жду, что скажешь еще.
- Ах, вот что! А я не скажу того, чего ты ждешь.
- А чего я жду?
- Молчи, знаю. Не красней, не красней! Вдруг грянет, мол, война, мы пойдем на фронт, а счастья у нас так и не было.
Ведь ты это хотел сказать?
Сергей покраснел гуще и согласился:
- Да, об этом я тоже хотел сказать. А еще вот о чем...
Я на фронте буду думать, что у меня есть чудесная Женька, а все-таки жизни у нас с ней не было... Думаю, что и у тебя мысли будут такие же, и ты, может быть, даже назреешь меня дурачком.
- Нет, я иначе буду думать! Я буду верить в наше счастье.
Женя поцеловала Сергея в глаза, в лоб и обеими руками провела по его голове.
Он вывел ее на заросшую колючками тропу вдоль прибрежных гор. Тропа была узенькой, и ему пришлось выпустить руку Жени.
- Сережа!
Женя подняла с груды камней похожее на кинжал, огромное коричневое перо птицы.
- Ой, гляди, оно чуть короче моей руки! Чье это?
- Орлиное. Это к счастью.
- Орлиное? Значит, над этой горой орлы играли или дрались. А почему к счастью?
- Этим пером ты будешь писать мне письма, - засмеялся Сергей и стал рассказывать об орлах, о том, как орлицы учат орлят летать, как орлята, падая, на их спины, вырывают из них перья.