И менее чем за восемь минут до окончания третьей четверти все меняется.
Макнабб посылает длинную передачу в левую часть поля. Наш сектор дружно вскакивает на ноги посмотреть, что будет дальше. Номер 84 ловит мяч на территории «Ковбоев», сбрасывает с себя далласовского защитника, устремляется к зачетной зоне, и я взмываю в воздух. Подо мной Джейк и Скотт, а я сижу у них на плечах. Все до одного в нашем секторе хлопают меня по ладони, потому что Хэнк Баскетт наконец-то заработал свой первый тачдаун, да еще и с восьмидесяти семи ярдов, — а на мне, конечно же, футболка с его именем. «Иглз» вырываются вперед, и я так счастлив, что вовсе забываю об Оуэнсе и вместо того думаю об отце, который смотрит матч дома, сидя перед своим огромным телевизором, и о том, что я мог попасть в объективы телекамер, когда Джейк со Скоттом посадили меня на плечи. И папа увидел меня, празднующего триумф Баскетта, на своем плоском экране. Может, он даже гордится мной.
Несколько напряженных моментов ближе к концу четвертой четверти, когда «Даллас» переходит к активным действиям, отставая в счете на семь очков, заставляют наши сердца учащенно биться. Один тачдаун — и придется играть овертайм. Но Лито Шеппард перехватывает передачу соперника, бежит в противоположный конец поля и приносит тачдаун «Иглз». Весь стадион поет командный гимн «Птичек» и дружно скандирует имя победителя — наша взяла!
Когда часы отсчитывают последние секунды матча, я высматриваю Террелла Оуэнса — вот он спешит прочь с поля и скрывается в раздевалке, даже не пожав руку никому из «Иглз». Мне по-прежнему его жалко.
Мы втроем вываливаемся на улицу и натыкаемся на «Азиатский десант» — его издалека видно, потому что состоит он из пятидесяти индийцев, которые всегда ходят вместе и все до одного одеты в футболки Брайана Докинза.
— Ищи пятьдесят двадцатых номеров, не ошибешься, — так они обычно про себя говорят.
Я бегу навстречу Клиффу, мы хлопаем друг друга по ладоням, орем как сумасшедшие, а потом все пятьдесят индийцев принимаются скандировать:
— Баскетт! Баскетт! Баскетт!
Я вне себя от радости; я подхватываю маленького Клиффа, сажаю его себе на плечи и несу к автобусу, точно он Йода, а я Люк Скайуокер, обучающийся под его началом в системе Дагоба в середине фильма «Империя наносит ответный удар» (я уже говорил, это один из моих любимейших фильмов).
— И! Г! Л! З! Иглз! — не переставая скандируем мы, прокладывая путь через толпу, и наконец выходим на парковку за комплексом «Ваховия», где толстяки уже ждут нас с ледяным пивом.
Я без конца обнимаю Джейка, хлопаю Клиффа по поднятым ладоням, толкаю в бок толстяков и пою с индийцами. Никакими словами не передать, до чего же я счастлив.
«Азиатский десант» высаживает меня перед домом, и я прошу Ашвини не жать на клаксон, ведь уже поздно. Он нехотя соглашается, но, когда автобус доезжает до конца моей улицы и заворачивает за угол, я слышу рев пятидесяти индийских глоток:
— И! Г! Л! З! Иглз!
Не переставая улыбаться, захожу в дом.
Я уже готов к беседе с папой. После такой победы, которая к тому же обеспечивает «Иглз» первое место в дивизионе, он совершенно точно захочет поговорить со мной. Однако в гостиной никого. Ни пивных бутылок на полу, ни грязной посуды в раковине. Да что там — в доме идеальная чистота.
— Пап? Мам? — зову, но никто не откликается.
Обе машины здесь, сам видел, когда свернул с улицы к дому. Ничего не понимаю. Поднимаюсь по лестнице; тишина стоит гробовая. Заглядываю в свою спальню: пусто и кровать заправлена. Стучусь в спальню к родителям — ответа нет. Толкаю дверь и тут же жалею об этом.
— Мы с твоим отцом помирились после победы «Иглз», — говорит мама и как-то странно улыбается. — Он намерен перемениться.
Я смотрю на одеяло, которое они натянули до подбородка, и каким-то образом догадываюсь, что мои родители лежат голые.
— Этот твой Баскетт исцелил семью, — подхватывает отец. — На поле он был просто великолепен. Первое место теперь у «Иглз» в кармане, ну, я и подумал, не помириться ли с Джини.
Я все никак не могу обрести дар речи.
— Пэт, ты не хочешь пробежаться? — предлагает мама. — Хотя бы полчасика?
Закрываю дверь в спальню.
Переодеваясь в тренировочный костюм, я, кажется, слышу скрип родительской кровати, и весь дом как будто трясется слегка. Надеваю кроссовки, спускаюсь по лестнице и выбегаю на улицу. Я быстро преодолеваю парк, огибаю дом Вебстеров и стучусь в дверь Тиффани. Та открывает, она в чем-то вроде пеньюара, на лице недоумение.
— Пэт? Ты чего?..
— Мои родители занимаются сексом, — объясняю. — Прямо сейчас.