— Ладно-ладно, приятель, сало по губам в другой раз размазывать будешь! — оборвал Юрай свои похотливые воспоминания и переключился мыслями на разговор с храмовым мастером по металлу. Отец Архелой сдержал свое обещание и перед расставанием проводил Юрая в храмовую кузню. Но, как это ни печально, там тоже ничего определенного выяснить не удалось. Брат Антип вертел юраево кольцо в руках долго и сосредоточенно. А потом, дотошно расспрашивая алхимика о результатах опытов, которые тот уже успел проделать над кольцом раньше, хитрый кузнец упорно пытался выведать, откуда энграмский гость вообще это кольцо взял-получил. Но Юрай стоял как стена: сыскалось, дескать, в сокровищнице Великого Князя, а как оно там оказалось, за давностью лет неведомо.
В конце концов Антип вздохнул и вынес свое решение:
— Я-те так скажу, достопочтенный: не металл это вовсе.
— Это как же не металл, коли он звенит и блестит? — просто опешил Юрай.
— Да нет, не в этом смысле, — мастеровой задумчиво потер переносицу толстенным пальцем. Антип вообще был крупным мужчиной с загрубелыми ладонями, в которые намертво въелась черная металлическая крошка. — Это твое кольцо, оно типа как заготовка. Понимаешь, в чём закавыка будет? Его еще как-то обработать нужно: то ли закалки оно требует, то ли отжига, или притомить его надо… Но если ненароком не по делу обрабатывать станешь, без понятия — считай, загубил все то, что в твоем кольце сокрыто.
И подозрительно сощурился:
— А оно не колдовское, часом?
— Да нет, братец, откуда?! — Юрай лицемерно замахал руками, но после этого постарался быстренько распрощаться со слишком уж проницательным мастером.
Тем временем Зборовский уже успел закончить все приготовления: на земле перед путешественниками был расстелен широкий платок, на который барон выставил три оловянные чарки, бутыль с рябиновой водкой, пол-каравая хлеба и немалых размеров луковицу. А завершала композицию глиняная солонка, полная крупно помолотой сероватой соли — всё это барон заботливо захватил с собой из прихрамовой таверны.
— Ну что, твоё преподобие, готов?
Открыв бутыль, Владисвет наполнил почти до краев все три чарки. Подняв одну из них, он знаком предложил Юраю сделать то же самое.
— Поехали, дружище, чего пешком ходить!
Под эту немудрёную мужицкую присказку оба энграмца дружно выпили. И, как оказалось, не зря.
— Та-ак, мòлодежь, порядок вы знаете, как я погляжу, — раздался низкий и хриплый голос из глубины лесной чащи. — А почто ж старика-то не обождали? А ну наливай по новой — знакомиться будем!
— Жалкие недоучки, приготовишки-несмышленыши! Воображают себя корифеями и повелителями стихий, а сами в трех соснах заблудились!! За деревьями леса не видят, да и видеть не хотят!!!
Лорд Сальве возбужденно мерял шагами свои новые апартаменты в Эскуадоре. Магу-изгнаннику было не по себе.
Здесь, в Асконе, бывшего верховного чародея Энграма называли «Сальве Вильдорский», но как раз от всего вильдорского и от всего, что мало-мальски напоминало бы ему об Энграме, он старался отрешиться раз и навсегда. Нет уж, увольте — сейчас у него новая жизнь, новые надежды и новые шансы! И Вачи ревностно принялся эту новую жизнь осваивать.
На первое время чародей получил для обустройства несколько просторных комнат в одном из принадлежавших его величеству Франсиско гостевых особняков — разумеется, с соответствующей прислугой. Об этом позаботилась донна Мадлейн, а точнее, ее высокий покровитель, дон Серхио Рамиреш, бывший далеко не последним человеком при дворе. И теперь маг-изгнанник старательно наслаждался знаменитой асконской роскошью, разительно отличавшейся от величественно-чванливого стиля гостиных Вильдора и Эгедвереша. Вычурные изгибы позолоченных кресел с бархатной обивкой, обилие лепных украшений, множество скульптур и статуэток — вытесанных из камня, отлитых в гипсе и металлических, бесчисленные поделки и безделушки в чжэнгойском или шахварском стиле на полочках открытых шкафов, устланные коврами полы, гобелены на стенах, и непременный клавесин в гостиной — все это приглашало к изнеженности и утонченности, разительно отличаясь от строгих и четких линий «большого энграмского стиля». Решительно: чем дальше, тем больше приятного и разумного находил Сальве в галантных нравах асконского двора и царивших здесь порядках…