Искусству мысленного общения обучали не в подготовительной школе, а уже в самом Университете, куда Юрай так и не попал, поэтому его ответ был короток и неуклюж. Это были не слова в точном смысле, но скорее посланная эмоция – горькая и печальная: "Спасибо, высокая леди, но это слишком поздно. Того, чему я мог бы научиться за прошедшие пятнадцать лет, уже не наверстать". А вслух, естественно, было произнесено нечто совершенно другое:
– Благодарю ото всей души, ваша светлость. Я постараюсь оправдать доверие и Конклава, и тем более – тех, кто за меня просил.
– Ну а теперь, мой друг, познакомьтесь с вашими помощниками! – князь Ренне жестом подозвал барона и Энцилию. – Леди д'Эрве только что с отличием закончила Магический Университет, а барон Зборовский немало преуспел на военном и дипломатическом поприще. Леди, барон, представляю вам вашего нового патрона: наш тайный советник, его преподобие Юрай. На первых порах вы поможете ему освоиться в должности и при дворе, ну а дальше – согласно его указаниям.
"Растудыть твою перекись!" – пронеслось в голове новопоставленного советника Его Высочества. Дальнейший ход мыслей Юрая в течение ближайших минут привести не представляется возможным по соображениям цензуры: ни одного пристойного слова там не присутствовало.
…..
Последующие две недели были заполнены делами и событиями до такой степени, что размеренная и неторопливая деревенская жизнь прошлых лет вспоминалась бывшему алхимику как дивный сон. С утра Збровский обучал его обращению с мечом и искусству верховой езды. Признаемся честно, что ни в том, ни в другом Юрай особенно не преуспел, но по крайней мере он переставал быть похожим на деревенского увальня, постепенно приобретая черты офицера и дворянина. Кроме того, барон посвящал его в премудрости дворцового этикета, а также рассказывал о хитросплетении политических интриг в самом княжестве и за его пределами. Бесконечная череда баронств, маркизатов, графств, герцогств – и каждое с фамилиями, родословными, перечнем владений и запутанными правами наследования… Это вам не рецепт 35‑компонентного укрепляющего средства против холеры, которое было самым сложным снадобьем в арсенале знахаря из Медвежьего Угла. Его преподобие тайный советник никогда бы не одолел этих премудростей. если бы не магические капсулы для укрепления памяти, выписанные Клариссой.
Верховная колдунья сама предложила называть ее просто по имени, как принято у магов, и набросала для Энцилии примерную программу занятий с Юраем. Магией они занимались после обеда: стихии, силы и потоки, отражения и воплощения, а также столь любезные его репетиторше трансформации. На четвертый день Юрай уже самостоятельно телепортировался, пускай даже и на пару шагов, а на шестой – сгустил сладкое вино в пьянящий мед. Он подозревал, конечно, что Энси специально подпитывает его энергией вожделения, надевая платья с откровенным вырезом и принимая соблазнительные позы, но тем не менее первые успехи окрыляли, и реабилитированный волшебник быстро набирал силу. Хотя было очевидно, что квалифицированным магом полного профиля он станет еще ой как не скоро.
Заметно сложнее оказалось вписаться в жизнь двора. Поприсутствовав на нескольких заседаниях Государственного Совета, на приеме у белозерского посла и паре других официальных церемоний, Юрай в очередной раз поразился мудрости великого князя: получи новый тайный советник какой‑нибудь дворянский титул, он воспринимался бы всем бомондом как выскочка, карьерист и заклятый враг. А так – "да это ведь просто монах, духовное лицо, служитель культа… Что с такого возьмешь, все они не от мира сего."
Но самым мучительным стала для Юрая необходимость наладить отношения с великой княгиней. Он уже несколько раз видел ее издали, но все еще не был представлен в своей новой должности. А воспоминания о целительных прикосновениях пальцев Тацианы к его израненой спине совершенно выводили Юрая из себя: он никак не мог взять в толк, как к этому относиться. Что‑то надо было делать, и не откладывая. И для начала придумал себе в оправдание другое занятие, попроще: расквитаться со старыми долгами.
Когда породистая гнедая кобыла остановилась у трактирной вывески с бурым мишкой, пан Славко лишь с огромным трудом признал в спешившемся ездоке прежнего приятеля: Юрай как‑то весь распрямился, а сила в его глазах потеряла прежнюю угрюмость.
– Фу‑ты, ну‑ты, – ошарашенно произнес трактирщик, и друзья обнялись. – А мы тебя уж и живым увидеть не чаяли!
Действительно, за все прошедшее время – с тех пор, как избитого алхимика под конвоем увела великокняжеская стража, – о нем не было слышно ровным счетом ни единого слова. И народ в предместье уже начал потихоньку приценяться к дому и утвари невесть куда сгинувшего знахаря.
– Да я поначалу и сам не ждал, что живым из тюрьмы выберусь. А теперь вот, видишь ли, в большие начальники выбился. Из грязи да в князи… Ну пойдем, что‑ли, выпьем, дружище?!
…Засиделись они в тот вечер допоздна.
– Так как же тебя теперь звать‑величать прикажешь? – допытывался Славко после каждого стакана "Медвежьей крови". Самого дорогого в заведении вина поднесли сегодня всем завсегдатаям и знакомым: нынче Юрай гулял широко, с размахом. В глубине души он чувствовал, что с прошлой жизнью надо распрощаться, и распрощаться красиво, иначе новая судьба за высокой стеной ему не заладится.
– Вообще‑то меня теперь титулуют "Ваше преподобие господин тайный советник", – с недоуменным смешком объяснялся бывший знахарь. – Но для тебя, хайло кабацкое, я навсегда останусь тем же Юраем, еретиком и висельником!
К этому моменту он уже успел тихо рассказать трактирщику историю своей молодости. Без догматических подробностей, конечно, но Славку и этого хватило. А Настёна, как завороженная, смотрела на магическое кольцо Юрая – и все вертела на пальце свое колечко, а точнее, золотой перстень с турмалином, которое он ей привез из города в подарок. "Эх, дура я, дура, – читалось на ее растерянном личике. – Вот за кого замуж‑то надо было!"
На прощание Юрая выдал кабатчику небольшой кошель с золотом.
– Ты, Славко, за хатой‑то моей присмотри пока, никому не отдавай. А то знаешь ли, сегодня у Великого одна пятка почесалась, а завтра другая зачешется. От тюрьмы да от сумы, как говорится… Словом, пускай все пока остается, как было.
…
Встреча со старыми друзьями каким‑то образом успокоила Юрая, и наутро он в парадном облачении испросил аудиенции у Ее Высочества. Тациана приняла его через час, выйдя к нему в бледно‑сиреневом дневном платье с неглубоким вырезом. Волосы ее были уложены аккратно, но не вычурно, а на шее была только тонкая нитка жемчуга. Когда она поздоровалась с новым тайным советником своего мужа, ее взгляд выражал лишь вежливое внимание…
…но где‑то в глубине глаз затаился страх.
– Ваше Высочество, прежде всего позвольте вам признаться, что я и сам в некотором недоумении по поводу обрушившейся на меня благосклонности князя Ренне.
Готовясь к этому разговору, Юрай решил, что лучше не тратить время на дипломатические хождения вокруг да около: в их отношениях был нарыв, который следовало вскрыть, пока тот не начал нагнаиваться.
– В любом случае я приложу все старания и все мои способности, чтобы с честью выполнить то задание, которое Его Высочество в общих чертах мне уже обрисовал. Однако…
Он выдержал паузу и внимательно посмотрел в глаза княгине, подчеркивая всю значимость этого "однако".
– Однако мои усилия рискуют оказаться напрасными, если я не проясню для себя ситуацию в княжестве, в городе и в правящей семье.
Это был самый тонкий момент в речи "не знахаря, но тайного советника". Юрай сказал "в правящей семье", а не "в правящей династии". В бытность деревенским лекарем ему доводилось увещевать и бесноватых юродивых, и молодую жену, которую затравила свекровь, и здорового крепкого кузнеца, съехавшего с катушек посли смерти матери. Сейчас он тоже чувствовал разговор и знал: если великая княгиня стерпит сейчас это нарушение этикета – удача у него в кармане. Хотя в чем эта удача должна заключаться, сам не имел еще ни малейшего понятия.