Но женщины – те, что могли быть, как сестры, –Красят ядом рабочую плоскость ногтей,И во всем, что движется, видят соперниц,Хотя уверяют, что видят…И от таких проявлений любви к своим ближнимМне становится страшно за рассудок и нрав.Но этот пес не чужд парадоксов:Он влюблен в этих женщин,И с его точки зренья он прав.
Потому что другие здесь не вдохновляютНи на жизнь, ни на смерть, ни на несколько строк;И один с изумлением смотрит на Запад,А другой с восторгом глядит на Восток.И каждый уже десять лет учит роли,О которых лет десять как стоит забыть.А этот пес смеется над нами:Он не занят вопросом, каким и зачем ему быть.
У этой песни нет конца и начала,Но есть эпиграф – несколько фраз:Мы выросли в поле такого напряга,Где любое устройство сгорает на раз.И, логически мысля, сей пес невозможен –Но он жив, как не снилось и нам, мудрецам.И друзья меня спросят: «О ком эта песня?»И я отвечу загадочно: «Ах, если б я знал это сам…»
Все, что я хочу
Все, что я пел – упражнения в любвиТого, у кого за спинойВсегда был дом.Но сегодня я одинЗа праздничным столом;Я желаю счастьяКаждой двери,Захлопнутой за мной.
Я никогда не хотел хотеть тебяТак,Но сейчас мне светло,Как будто я знал, куда иду.И сегодня днем моя комната – клетка,В которой нет тебя…Ты знаешь, что я имею в виду.
Все, что я хочу;Все, что я хочу,Это ты.
Я пел о том, что знал.Я что-то знал;
Но, Господи, я не помню, каким я был тогда.Я говорил люблю, пока мне не скажут нет;И когда мне говорили нет,Я не верил и ждал, что скажут да,И проснувшись сегодня, мне было так странно знать,Что мы лежим, разделенные, как друзья;
Но я не терплю слова друзья,Я не терплю слова любовь,Я не терплю слова всегда,Я не терплю слов.
Мне не нужно слов, чтобы сказать тебе, что ты –Это все, что я хочу…
Плоскость
Мы стояли на плоскостиС переменным углом отраженья,Наблюдая закон,Приводящий пейзажи в движенье;Повторяя слова,Лишенные всякого смысла,Но без напряженья,Без напряженья…
Их несколько здесь –Измеряющих время звучаньем,На хороший вопросГотовых ответить мычаньем;И глядя вокруг,Я вижу, что их появленьеВесьма неслучайно,Весьма неслучайно…
Иванов
Иванов на остановке,В ожиданьи колесницы,В предвкушеньи кружки пива –В понедельник утром жизнь тяжела;А кругом простые люди,Что, толпясь, заходят в транспорт,Топчут ноги Иванову,Наступают ему прямо на крыла.
И ему не слиться с ними,С согражданами своими:У него в кармане Сартр,У сограждан – в лучшем случае пятак.Иванов читает книгу,И приходят контролеры,И штрафуют Иванова;В понедельник утром все всегда не так.
Он живет на Петроградской,В коммунальном коридоре,Между кухней и уборной,И уборная всегда полным-полна;И к нему приходят людиС чемоданами портвейна,И проводят время жизниЗа сравнительным анализом вина;
А потом они уходят,Только лучшие друзьяИ очарованные дамыОстаются с Ивановым до утра;А потом приходит утро,Все прокуренно и серо,Подтверждая старый тезис,Что сегодня тот же день, что был вчера.
Моей звезде
Моей звезде не сужденоТепла, как нам, простым и смертным;Нам – сытный дом под лампой светлой,А ей – лишь горькое вино;
А ей – лишь горькая беда,Сгорать, где все бегут пожара;Один лишь мальчик скажет: «Жалко,Смотрите, падает звезда!»
Моей звезде не сужденоУстать или искать покоя;Она не знает, что такоеПокой, но это все равно.
Ей будет сниться по ночамТот дом, что обойден бедою,А наяву – служить звездою.И горький дым, и горький чай…